Но Бог с ними — алкашами, наркоманами и курильщиками. Пунктик, о котором говорилось выше, есть у всех.
Даже мужики, падкие до баб, они ведь тоже, по сути, больные! Это ведь самый настоящий пунктик, засевший у них в голове! При нашей зарплате и с нашей жизнью сексуальные желания только у ненормального могут проявиться, следовательно, и таких надо вылавливать и сильные психотропные препараты им вкалывать, чтобы не путали суровую реальность со своими мечтами.
Господи, что там далеко ходить! Любителей фантастики развелось, детективов… Мало вам фантастики и уголовщины в нашем мире, вам еще и читать про это надо? Понимаю вас, хорошо понимаю, рубашечку поднимите, я вам укольчик в задницу сделаю. Поможет любезный, наши препараты не могут не помочь. И не волнуйтесь, мы и до так называемых писателей доберемся, каждому ведь ясно, что если человек ежедневно за столом сидит и книги пишет, то у него ярко выраженная мания.
Нормальный человек по семь часов сидеть не будет, исписывая толстенные общие тетрадки. Нормальный человек будет стремиться влиться в естественный поток жизни. И не говорите, что вам пить не интересно или по бабам идти не хочется. Нельзя уходить от стереотипов, желание выделиться подобным образом тоже ведь своего рода заболевание.
Знаете, что сказали психиатры больницы имени Сербского на праздновании юбилея своей клиники? Если завтра к ним на обследование поступит главврач клиники, то они его обследуют и обязательно найдут у него пунктик, требующий лечения. А уж за лечением дело не станет. Наша психиатрия — лучшая в мире. Не зря ведь именно наши психиатры выявили у многих людей такое заболевание, как вялотекущая шизофрения.
Что касается двух пациентов, поступивших в Воронежскую психиатрическую больницу, то в их невменяемости и сомнений не возникало. Но если в первом случае пациент был просто смешон, то во втором он вызывал определенную жалость. Правда, лечили и того, и другого одними и теми же препаратами.
Первый был худым и жилистым, тело его покрывали многочисленные татуировки, которые ясно рассказывали о прошлой жизни их владельца. Например, на теле имелась татуировка разъяренного быка, свидетельствующая, что ее владелец является неисправимым уголовником. На предплечье синела наколка бутылки, голой женщины и карты, а надпись подтверждала идейно-воспитательное значение наколки. «Вот что нас губит!» — гласила она. На ступнях было выколото «Они устали», а пальцы пациента клиники украшали синие перстеньки, рассказывающие о жизненном пути их владельца не хуже характеристики или справки об освобождении из мест лишения свободы. Даже на самом чувствительном месте детородного органа у этого человека синело изображение осы, свидетельствующее о половой активности ее обладателя.
И этот человек, который, несмотря на бурную молодость, сохранил способность изъясняться вполне интеллигентно, воображал, что является директором школы. Ясное дело, персонал клиники жалел этого человека, потерявшего свою социальную ориентацию и оторванного от привычного ему дела.
Второй — плотный мужчина, не имевший ни единой татуировки на теле, изъяснялся тем не менее на высокопробной фене, для связки слов использовал ненормативную лексику и утверждал, что является квартирным вором и призванию своему никогда не изменит. «Кто смел, тот и съел», — любил говаривать он. Вел пациент себя бесцеремонно и нахально, при каждом удобном случае пытался потискать санитарок, за что и подвергался справедливому наказанию. Врачи клиники, наблюдавшие этого пациента, склонялись к тому, что он вполне вменяем и в больницу попал, желая закосить и тем избегнуть справедливого наказания за совершенные им кражи.
Однажды их поместили в одну палату.
Больные долго и недоверчиво глядели друг на друга, потом тот, что в татуировках, спросил:
— Что, Виктор Александрович, несладко вам в нашей шкуре? Хреново вот так, блин, из директоров — в психи, а?
— Плохо, Витенька, — согласился татуированный интеллигент. — Вот уж не ожидал, что жизнь нас так сведет!
— А то, — согласился его собеседник. — Помню, как вы радовались, когда меня из школы исключили! А теперь, блин, вас еще и лечить будут. От излишнего педагогического рвения. А нам один хрен, мы и в чужой шкуре в зоне не потеряемся. Жаль только, постарше вы меня. Так вам радоваться надо, вы ж помолодели.