— А жертвы?
Зита выразительно вздохнула.
— Ну, полезли бы мы к вам без обмана, — сказала она. — Серафимы против землян. Драться вы умеете, жертв было бы куда больше, и планета бы досталась вся загаженная. А тут немного хитрости — и вы в основном дрались сами с собой. Достаточно было изучить ваши мифы, сказки и легенды и приготовить из них-то варево, которое пришлось вам по вкусу.
— Значит, вы вообще не воевали? — хмуро спросил Иванов.
— Воевали, — сказала Архангел. — Только если бы мы воевали с вами, жертв было бы куда больше. С нашей стороны. А так немного внушения, наведенного со спутников, и все население поверило, что участвует в последней Битве. И результат неплохой — вы считаете себя победителями и живете в резервациях для победителей, остальные считают себя побежденными и смиряются с резервациями для побежденных.
— А как же воскресение погибших? — упрямо хмурился Александр.
— Небольшая золоченая пилюля победителям. — Зита закинула ногу на ногу, и, несмотря на раздражение, Александр отметил их совершенную красоту. — Иначе бы у вас появились сомнения. Там, где счет идет на миллиарды, тысячи и даже десятки тысяч ничего не решают.
— Но вы же сами говорили, — ухватился Иванов за невидимую соломинку, в прочность которой не верил. — Ты мне говорила, что жила во Франции?
— Я тогда работала в разведке, — объяснила Зита. — Такая была молодая дурочка, с идеалами и идеями. Ах, Париж, — мечтательно сказала она. — Я всегда с тоской вспоминала этот город. Наверное, это самое прекрасное место во Вселенной.
— А теперь вы живете без идей?
— Почему же? — удивилась Зита. — Идеи остались. А вот идеалы изменились. Остальное все правда.
— А Валгалла?
— Там собрано ваше наиболее активное население. Вольности им даны для того, чтобы никто не задумывался о судьбе Земли. Разумеется, древние Герои там живут для антуража.
— Гипнотическое внушение?
— Нет. На этот раз психообработка личности. Они сами должны отождествлять себя с древними Героями. Сами, а не окружающие. Интересно все вышло, правда?
— Вы — чудовища, — сказал Александр гневно. — Вы уничтожили нас фальшивым счастьем.
Зита внимательно посмотрела на него.
— Да, — согласилась она. — Серафимы действительно чудовища. Для вас, людей. Но это не главное наше преступление.
— Что? Что ещё более гнусное вы могли сделать? — задохнулся от гнева Иванов.
Архангел Зита встала, прошлась по комнате и неожиданно распахнула свои огромные белые крылья. «Глупости, — подумал Александр. — Все про неё врут, нет у неё никаких двуполых начал. Обыкновенная баба, только с крыльями».
Зита перехватила его взгляд, и случилось неожиданное — она покраснела.
— Не смотрите на меня так, — жалобно сказала она. — Я боюсь вашего взгляда. Вы действительно находите меня красивой?
Теперь уже покраснел Иванов.
— Да, — сказал он смущенно. — Вы действительно очень красивы, Зита. Но вы не ответили на мой вопрос.
Ему показалось, что Архангел тяжело вздохнула.
— Я отвечу, — сказала она. — Только мой ответ будет вам неприятен, Александр. Вы помните свой рейд?
— Такое не забывается, — сказал Иванов. — Такое просто невозможно забыть, Зита.
Архангел заколебалась, потом решительно подняла голову. Губы её были твердо сжаты, густые, брови на лбу образовали глубокую складку, но даже сейчас она была прекрасна.
— Тогда вы уничтожили не Сатану, — сказала она. — Вы уничтожили Люцифера. Единственного серафима, который мог помочь вам тогда. Вы просто не знали. Он не был властелином Тьмы. И пленником тоже не был. Он был жертвой, приготовленной для укрепления человеческой веры в справедливость происходящего. Это был план Небесного Отца и избранников.
Иванов долго молчал.
— Но Элизар… — нерешительно сказал он.
— Элизар тогда ещё ничего не знал, — жестко сказала Зита.
— Значит, этот взгляд… — Александр похолодел. — Он все понимал?
— Да, — уже мягче и с явным сочувствием сказала Архангел Зита.
Человек опустил голову.
Серафим, шурша крыльями, шагнула к нему и обняла. Тело Александра мелко дрожало.
— Успокойся, — тихо сказала Зита. — Успокойся, ведь все это было давно.
Иванов поднял на неё сухие яростные глаза. Архангел Зита прижала его голову к своей груди, и Александр почувствовал, как быстро и стремительно бьются оба её сердца.