Волшебная бумага называется не просто так. Редкая, дорогая, она превращается в птиц, которые сами находят своих получателей.
И вот уже стая белых голубей разлетается из окна кабинета. Последнее же письмо превращается в черного ворона, отражая настроение, с которым я его писала.
— Лети, хороший мой, — глажу я ворона по перышкам, — И принеси Золушке весточку от меня.
Ворон клюет мой палец, кровь падает на его перо, чтобы потом превратиться в алую печать. Я выпускаю его и очень скоро он растворяется во тьме.
Остаются лишь…
Утром я застою Арнольда и Амелию на кухне. Первый-чистит кастрюли, которые я приказала надраить еще вчера. Вторая — читает ему книгу о том, как лучше эти самые кастрюли чистить.
— Доброе утро, маменька, — приветливо щебечет Амелия.
Арнольд молчит. По его внешнему виду я догадываюсь, что у парня сильно болит голова. И виной тому вовсе не осенняя погода. Мой третий муж был такой. Падкий до девок. Гулёна. Под конец он упал с балкона на спор. Вернее, спорил он конечно не о том, чтобы упасть с балкона. Насколько я знаю эту историю, мой тогдашний муж поспорил со своей тогдашней любовницей, что сможет пройтись на руках по карнизу. Но не смог. Правда, умер бедолага вовсе не от падения. Балкон был лишь на втором этаже. Но звезды сыграли с моим третьим такую злую шутку, что как раз в момент балконного фиаско к дому подъезжал законный муж любовницы. И тому уважаемому человеку было никак не объяснить феномен падающих голых людей в районе балкона его жены…
Ей богу, мне было жаль третьего. Мы жили душа в душу. Он не мешал мне, я не мешала ему.
В этот момент на кухне показался господин учитель. Или Юджин, как я теперь, притворяясь другом, должна его называть.
— Доброе утро, — учтиво поклонился он мне, и по всему я сделала вывод, что детей он уже видел.
— Могу ли я спросить, что вы опять делаете в моем доме? — спросила я Юджина, — Сейчас немного рано для уроков Амелии.
— Уроков на сегодня и не запланировано, — честно признался Юджин, — И я здесь столь рано лишь от того, что вчера провожал юного Арнольда до дома.
Тут учитель и мой пасынок обменялись весьма многозначительными взглядами. Арнольд, казалось, хотел убить своим. А Юджин словно говорил " А ты что думал?"
Однако меня больше раздражало постоянное пребывание Юджина в моем доме, поэтому я колко заметила:
— Так значит, вашим хобби является шатание туда-сюда до Хилсноу?
— Можно и так сказать, — добродушно улыбнулся Юджин, — и я бы хотел пригласить вас пошататься со мной прямо сейчас.
Я серьезно обдумала данное предложение, но, по правде говоря, мне самой было нужно кое-что от Юджина…
— Арнольд, свари нам по яйцу, — приказала я, и последовала за Юджином в парк.
Там учитель был более чем серьезен.
— Эстэлла, я не хочу быть тем, кто говорит вам что делать, но Арнольду нужна помощь.
— Амелия вроде помогает ему справляться по дому, — приподняла я бровь.
— О луна, Эстэлла! Я говорю не об этом. Мальчику нужна женская рука. Нужно направление!
— Он был направлен в армию и успешно вылетел оттуда. Что вы хотите от меня?
— А сами вы не понимаете? — Юджин начал хмуриться, и я вспомнила зачем решила пойти с ним в первую очередь. Значит, не стоит сейчас злить учителя.
— Хорошо-хорошо, — примирительным тоном сказала я, — Я попробую с ним поговорить. Просто сейчас столько всего навалилось, — я сделала очень печальный вид, — И мне так нужна помощь.
На этом Юджин смягчился и остаток разговора прошел в русле, интересном мне.
Когда Юджин уходит, я замечаю в саду Амелию. Нахалка ходит между розовых кустов, якобы собирая цветы. Но на лице ее играет весьма странная улыбочка.
— Амелия, подойди сюда, — ласково подзываю я ее.
Девчонка оглядывается кругом, будто вокруг есть еще хоть одна Амелия, но все же подходит ближе.
— Родная, это ты впустила вчера господина Соммерса в наш дом?
— Конечно, маменька. Кто же еще?
— Могу ли я поинтересоваться, зачем ты это сделала, и кто тебе это позволил?
— А разве вы были не рады его видеть? — Амелия хлопает ресницами, стоя из себя невинность.
— Амелия. Тебе пятнадцать лет, и ты уже должна понимать, что можно делать и чего нельзя.
Моя падчерица наконец слегка краснеет и опускает глаза.
— Да, маменька. Я понимаю. Но господин Соммерс тащил Арнольда столько времени на своих плечах. И еще он всегда такой добрый, отзывчивый. Словно прекрасный принц из книжек…