К Ворскле подошли в среду на Крестопоклонной неделе, чем сразу же и воспользовались, установив Честной Крест повыше на пригорке на виду у всех. Конечно, все равно всем не было видно и слышно, но передние передавали задним:
– Князья к Кресту подошли…
– Молебен служат…
– Крест целуют…
– У Мономаха на глазах слезы…
После князей к Кресту приложилось и все остальное воинство.
Наконец дошли до первых оседлых становищ половецких ханов. Князья приказали разобрать из обозов броню, вооружиться. Половцев можно ждать в любую минуту, хотя было ясно, что они поспешили уйти на соединение с остальными.
Разведка сообщила, что впереди городок Шарукань.
Непохоже, чтобы Шарукань собиралась обороняться, да и как? Невысокий земляной вал даже не прятал за собой, а просто слегка ограждал убогие глинобитные домишки и юрты. Воинов самого хана в городе явно не было. Мало того, понимая, что против объединенного русского войска не выстоять, жители Шарукани вышли навстречу, поднося князьям на большом серебряном блюде рыбу и вино, что означало сдачу города на милость победителя.
– Ишь, как испугались, когда мы под их стенами встали! Вырезать их всех до единого, чтоб остальные запомнили! – радовался Давыд Святославич.
Все обернулись на Мономаха, точно он главный. Князь смотрел на старика-половца, протягивающего дрожащими руками дары, и понимал, что убить вот этих безоружных и беззащитных людей не сможет и отдать приказ, чтобы убили, тоже не сможет.
– Повинную голову меч не сечет. Пусть знают, что мы со стариками и детьми не воюем, и с мирными людьми тоже.
– Да ты что, князь?! Они же в спину ударят!
– Эти? Не ударят.
– Эти, может, и нет, но откуда ты знаешь, сколько и какого войска у них по балкам да лескам припрятано?
– А мы позади не только обоз оставим, но и сильные полки, чтобы смогли продержаться, пока мы развернемся. Войско может быть припрятано в любой балке, все же по чужой земле идем. Но им, – Мономах кивнул на стоявших шаруканцев, – сказать, что если на нас нападут сзади, то мы вернемся и город уничтожим.
Старик, услышав слова толмача, замотал головой:
– Пусть князь не боится, здесь нет войска. Шарукан увел своих воинов в Степь. Далеко увел.
Город не тронули, а шаруканцы дали хороший выкуп. Воинам понравилось, вот бы все города так! Разумные качали головами: города-то, может, и так, только вот ханы не согласны и войско небось собралось уже немалое.
Следующий город по пути, Сугров, таким покладистым не был. Ворота заперли, ругались на русских, всячески их понося. Пришлось делать вежи (огромные щиты) и, прикрываясь ими, засыпать городок горящими стрелами. Когда ворвались в Сугров, он уже вовсю горел. Вот здесь Мономах и возражать не стал, вырезали всех, от мала до велика. Врагов, которые не сдаются, убивают, даже если это старики и дети.
Еще через день встретились с передовыми полками половцев. Когда разведка донесла, что половецкая конница близко, смех пропал, предстояла битва не на жизнь, а на смерть. Князья собрались вместе, снова отслужили молебен, обнялись, поклявшись стоять крепко:
– Помереть нам здесь. Станем крепко.
Стоять не пришлось, верные своей тактике половцы налетели, как ветер, но были встречены копьями и завязли. После недолгого ближнего боя, в котором степняки не сильны, их отбросили и погнали обратно. Видно, на это и было рассчитано, чтобы заманить преследовавших русских в ловушку, но на сей раз русские не поддались, были нещадно биты на месте, но преследования не произошло.
В Благовещенье праздновали первую победу русские полки прямо на месте битвы. Дух подняла она так, как никакими громкими речами не поднять. Наконец русские поверили, что могут бить половцев, если, конечно, будут стоять вместе и биться разумно.
Но долго праздновать не пришлось. Уже к вечеру перед Вербным воскресеньем разведчики снова сообщили об огромном числе половцев, которые недалеко подле Дона. Пришлось, несмотря на усталость от долгого перехода и битвы, двигаться вперед.
В Страстной понедельник у реки Сальницы увидели темную лаву, грозившую захлестнуть все поле. Насколько мог видеть глаз, кружили половецкие всадники, норовя охватить со всех сторон и уничтожить. Стало понятно, что немногие вернутся домой на Русь, но решения биться до конца это не изменило. Единственным выходом было навязать половцам ближний бой, в котором русские дружины куда сильней.