Киев перешел к Ольговичам, но головная боль у Всеволода только началась. И причиной тому стал вовсе не далекий Юрий Суздальский. Для начала начались разборки в собственной семье. Помогавшим ему брату Святославу и племяннику Владимиру Давыдовичу надо было как-то платить. Не гривнами, конечно, а землями. Владимиру как наследнику Давыда отошел Чернигов. На что тут же обиделись другие, в том числе собственный брат Игорь, которому Чернигов должен был перейти как отчина.
Игоря удалось уговорить и выделить Северскую землю в отдельное княжество со столицей в Новгороде-Северском. Худо, конечно, что черниговские земли делиться начали, но другого выбора не было.
Со Святославом получилось проще – его действительно снова позвали новгородцы, живо сообразившие, что стоять за сына Юрия Суздальского – не то, прислали гонцов, но не к самому Святославу. А к Всеволоду, мол, помоги брата обратно заполучить. Всеволод смеялся:
– А ты не верил! Помнишь, я тебе твердил, что как только на Великом престоле сяду, так и тебя обратно позовут?
– Они как позовут, так и погонят, – вздыхал Святослав.
– А ты меньше с ними волошкайся, меньше внимания обращай. Ты князь, и тебя слушать должны! Стой на своем. Надо будет – помогу.
Но для Всеволода была еще одна опасность – объединение Мономашичей меж собой. Вячеслав тих и слаб, так же тих и Андрей Владимирович, но были еще Юрий Суздальский и его племянник, сын Мстислава Великого, Изяслав Мстиславич. Вот уж кого хлебом не корми, дай повоевать за свое! Дядя с племянником – ровесники, друг дружку терпеть не могли, но против Ольговичей способны и договориться.
И перед Всеволодом стояла задача оставить Юрия Суздальского без поддержки. Для этого надо договориться с Изяславом, тот против дяди с чертом готов дружить. И тут его ждала неожиданность, Изяслав с детства не любил Юрия Владимировича, но объединяться против него с Ольговичем не стал.
Но это не обеспокоило Всеволода, воинственный князь был готов подмять под себя всех, причем сразу.
Всего этого пока не знали в Суздале. Вести в Залесский край приходили с опозданием, может, это и к лучшему, но спокойствия не добавляло.
Когда в Суздаль все же примчался гонец от верных Юрию, а вернее, умершему Ярополку, киевлян с рассказом о вокняжении сначала Вячеслава, а потом Всеволода, суздальский князь только зубами заскрипел. Сидя в Суздале или Ростове, он никак не мог дотянуться до Киева и Переяславля, а если больше жить там, то суздальские земли либо разорят, либо прихватят.
Вот и не поймешь, хорошо или плохо – иметь вотчину так далеко.
Сразу мелькнула мысль, что Ростислава непременно из Новгорода погонят, но это не было главным, как бы у Всеволода рука не поднялась для начала погнать Андрея из Переяславля или отдать его собственный Городец-Остерский кому-нибудь. Это отчина, городок Юрий получил от отца, чтобы была своя земля и подле Киева.
Китан (Андрей), услышав такие вести, нахмурился:
– Говорил же, что надо от Киева вовсе отделяться.
– Как это? Там средина Русской земли, как можно отделиться?
– А ты перенеси.
– Куда?
– А хотя бы сюда, в Суздаль или вон Владимир.
– Что говоришь-то? Белены объелся или голову напекло?
Сын упрямо мотнул головой, узкие глаза на скуластом, широконосом лице смотрели почти зло:
– Нету больше твоей Русской земли, неужто не видишь? И дед зря старался всех объединить. Вот есть у тебя Суздальское княжество, присоединил бы еще новгородские земли, и хватит. А в Киеве, Чернигове да Переяславле пусть себе грызутся. Неужто тебе не хватит?
– Нет, Андрей, – отец неожиданно назвал сына крестильным именем, обычно дома звали Китаном, – не могу я киевское княжение вот так бросить. И Переяславль не могу, отчина это.
– А для меня отчина вот здесь, так что ж? И для Ростислава тоже. Так что ж, нам тоже за Киев бороться и держаться?
– Да.
– Не хочу. Чужое там все.
– Это потому, что ты там не жил. Пожил бы, понял, столько хорошо и красиво.
Сын стоял на своем:
– Красиво и здесь, только ты все мечешься, ничего не видя.
Юрий изумленно смотрел на своего неожиданно взрослого сына. Вон оно как… И не мыслил, что у Китана интерес совсем другой, что ему Киев не нужен и даже Переяславль тоже.
Они так ни о чем и не договорились, да и как договориться, если каждого тянуло в свою сторону.
До конца дня и всю ночь Юрий не мог опомниться от этого разговора, все думал и думал. Получалось, что Китан вырос словно чужим.
Сенная девка, приученная ублажать князя ночами, сунулась было, но он махнул рукой:
– Поди, не нужно ноне…
Не хотелось ни женских прелестей, ни умных речей, зато захотелось меда либо вина, за что всегда ругал Шимонович. Приказал принести и долго пил в одиночестве, чувствуя, что действительно остается один. Стало себя даже немного жаль.