Его губы приоткрываются, чтобы возразить, и предупреждающее рычание вырывается из моего горла.
— Правду, Себ. Хоть раз в жизни, черт возьми.
Его губы поджимаются, но что-то вспыхивает в его глазах. Чувство вины.
Я, блядь, знала, что это было не так просто, как то, что он скучал по мне.
— Отлично, — выплевывает он. — Босс хочет, чтобы ты вернулась, чтобы выманить нападавшего.
— Наконец-то, — кричу я. — Гребаная правда. — Я выдерживаю его взгляд, чертовски надеясь, что он не видит боли, которая разрывает меня изнутри, когда он не продолжает оправдываться за то, что скучал по мне.
Я знала, что была права. Я знала, что он водит меня за нос.
— И что, он сказал тебе сделать все необходимое, чтобы вернуть меня туда, где мне место?
— Что-то вроде этого, — бормочет он, явно разозленный.
— А мои друзья?
— А что насчет твоих гребаных друзей?
— Когда ты решил сделать их своими и внедриться в каждую часть моей жизни?
— И вот я подумал, что ты была бы благодарна за то, что я позвонил им, чтобы объяснить, почему ты некоторое время не выходила на связь.
— Ты ожидаешь, что я поверю, что ты сделал это для меня?
— Верь во что хочешь, принцесса. Очевидно, что не имеет значения, что я говорю. Я мог бы сказать тебе, что гребаное небо было голубым, и ты бы вышла на улицу и проверила.
— Можешь ли ты винить меня? — Я кричу в ответ, гнев, который заставляет мое тело дрожать, начинает брать надо мной верх. — Все, что ты делал с того дня, как мы встретились, — это лгал мне.
Его губы приоткрываются, чтобы возразить, но я опережаю его.
— Почему ты ненавидишь меня, Себ? Сейчас мы здесь. Расскажи мне все.
— Твой отец, — выплевывает он. — Он убил моего.
Недоверие переполняет меня и заставляет смех вырваться из моего горла.
— Черт возьми, — бормочу я. — Все это какая-то долбанутая тактика мести моему отцу? Унижаешь меня, оставляешь мне жуткие гребаные сообщения, вообще ведешь себя как гребаная пизда… и все это из-за него?
Я качаю головой. Не в силах больше стоять на месте, я начинаю расхаживать взад-вперед.
— И в чем конкретно заключался твой план?
Он отвечает не сразу, и когда я смотрю на него, он нервно сглатывает.
— Немного, блядь, поздновато стесняться, тебе не кажется? Что ты планировал, Себ?
— Я хотел сломать тебя, причинить тебе боль, а затем вернуть тебя ему в таком же беспорядке, в каком он оставил мою семью.
— Вау, — выдыхаю я, все внезапно обретает смысл.
— Он убил моего отца, забрал тебя и сбежал, как гребаная киска. Ему никогда не суждено было вернуться.
— Так почему же он это сделал? — выпаливаю я в отчаянии, желая знать все.
Он делает долгий вдох. — Я не знаю. Очевидно, что тебе не следовало знакомиться с Тоби поближе. Но он хотел, чтобы ты была защищена.
— Защищена? — спрашиваю я, мои брови сходятся вместе.
— Да, твой отец все расставил по местам, когда ты приехал, чтобы обеспечить твою безопасность.
Я не могу удержаться от смеха. — Что за шутка, когда это от тебя мне нужна была защита.
— Он умнее, чем кажется. Он явно знал, что я не был твоей худшей угрозой.
Напоминание о том, что кто-то там хочет моей смерти, вызывает во мне волну страха, но я быстро подавляю это. У него не должно быть такой власти надо мной.
— И что теперь? Я возвращаюсь, ты используешь меня как приманку, и что… надеешься, что на этот раз он убьет меня в отместку за моего отца…
Я не успеваю произнести последнее слово, потому что моя спина ударяется о стену, весь воздух вылетает из моих легких, когда губы Себа прижимаются к моим в мучительном поцелуе. Это движение, к которому я гораздо больше привыкла, и когда его пальцы впиваются в мою задницу, и он резко сжимает ее, я забываю обо всем, что меня бесит, и, наконец, позволяю себе утонуть в нем.
Прежние мягкие и нежные ласки исчезли, и на их месте его жестокие прикосновения, которые сжигают меня изнутри.
— Я ненавижу тебя, — киплю я, когда он, наконец, отпускает мой рот, но не раньше, чем впивается зубами в мою нижнюю губу, пока знакомый вкус меди не покрывает мой язык.
— Черт, да, — ворчит он, срывая с меня трусики и бросая их куда-то за спину, прежде чем его пальцы находят мою сердцевину. — Тебе нравится, что я ненавижу тебя, не так ли, чертовка?
— Себ, — кричу я, моя голова с громким стуком откидывается к стене, когда он пронзает меня двумя пальцами. — Черт.
— Такой мокрая, — бормочет он мне в шею. — Такая тугая.
Распутный стон срывается с моих губ, когда он сгибает пальцы, нащупывая мою точку G, посасывая кусочек кожи, задевая его зубами.