— Это вернулось, — шепчу я.
— Да. Ну, на самом деле это так и не прошло. Был просто… под контролем. Сделала паузу, я думаю. Как бы то ни было, она выросла, и врачи решили, что единственный шанс — это операция с последующим дальнейшим лечением.
— И вы все еще держали это в секрете? — изумленно спрашивает Себ.
— Себ, — вздыхает Тоби, проводя рукой по волосам. — Мужчина, которого вы видите, и отец, которого вижу я, — очень разные люди.
— Что ты…
— Он издевался над ней в течение многих лет, — тихо признается Тоби. — Мы. Он…
— Что? — Себ рычит, отпуская меня и вскакивая с кровати, его мышцы напряжены.
Но Тоби быстрее или просто видит, что это надвигается, и преграждает ему путь, когда он направляется к двери.
— Не надо, Себ. Я рассказываю тебе все это не для того, чтобы ты мог пойти туда и всадить пулю ему в голову.
— Но…
— Не сейчас, ладно? Пока нет. — Себ кивает, его плечи немного расслабляются. — К тому же, в тот день, когда это произойдет, я буду тем, кто окажется на другом конце пули.
Волна напряжения проходит по комнате, заставляя нас всех замолчать.
У меня кружится голова, а сердце болит за женщину, которую я никогда не встречала, но, тем не менее, чувствую связь с ней.
Себ остается стоять посреди комнаты, выглядя совершенно бесполезным теперь, когда он не может пойти и убить кого-то, а Тоби выглядит просто разбитым, когда откидывается на спинку стула. Его волосы в беспорядке там, где он проводил по ним пальцами, а его обычно светло-голубые глаза потемнели и измучены.
— Мы вернулись из-за нее, — заявляю я. — Мой отец вернулся за ней.
— Вы приземлились за два дня до ее операции.
— Черт возьми, — выдыхаю я, уронив голову на руки. — Почему он не сказал мне?
— Так что тебе не пришлось бы снова переживать потерю ее, если бы случилось худшее. — Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы уловить, как Тоби пожимает плечами.
— Черт, я… — Поднимаясь с кровати, я начинаю расхаживать, не в силах усидеть на месте из-за всего этого беспокойства, разливающегося по моему телу. — Черт.
Оба их взгляда прожигают меня, пока я расхаживаю взад-вперед, пытаясь собраться с мыслями.
Внезапно я останавливаюсь и поворачиваюсь к Тоби.
— Неужели она… — Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя себя настолько не в своей тарелке из-за всего этого, что это даже не смешно. — Она собирается это пережить?
— Ей все еще нужно пройти дополнительное облучение, но операция прошла успешно. Врачи полны надежд.
— Ладно. Это хорошо. Это хорошо. А твой отец… он… знает? — Брови Тоби хмурятся. — Обо мне?
— Стелла, — вздыхает он. — Между нами одиннадцать месяцев. Я почти уверен, что он бы заметил.
— Господи. Во что, черт возьми, они играли? У твоей мамы был гребаный новорожденный и муж, я полагаю.
Тоби кивает, подтверждая мои мысли.
— Я не знаю, что произошло. Мама сейчас не в том состоянии, чтобы копаться в прошлом, и что ж, я стараюсь как можно меньше разговаривать со своим отцом.
— Ты сказал, что твой отец…
— Он властный ублюдок. Всегда так было. Ничто из того, что делает кто-либо из нас, недостаточно хорошо. Это…
— Тебе нужно убираться оттуда, — говорю я в то же время, как Себ говорит: — Он должен умереть.
— Я знаю, — огрызается он. — Но это не так просто. Поверь мне, если бы это было так, я бы давным-давно вышиб ему мозги.
Злобный взгляд на лице Тоби заставляет меня сделать двойной дубль. Мне всегда было интересно, почему он дружил с Себом и остальными, когда он кажется таким другим. Но прямо сейчас, с этой яростной решимостью убить собственного отца, запечатленной в каждой его черте, я понимаю, что он не так уж сильно отличается. Он просто скрывает эту свою сторону лучше, чем другие.
Я уверена, что это, вероятно, должно пугать меня, зная, что я окружена парнями, которые способны на такие вещи, как убийство собственных родителей. Но с моей нынешней реальностью я никогда не чувствовала себя в большей безопасности.
— Я не могу поверить, что мы всего этого не знали. Черт, чувак, — говорит Себ, в ужасе от того, что его друг прошел через все это, и никто из них не знал.
— Все в порядке. Ни в чем из этого нет твоей вины.
Подойдя к Тоби, я опускаюсь к нему на колени и притягиваю его в свои объятия.
— Мне так чертовски жаль, что тебе пришлось пройти через это в одиночку.
Он дрожит в моих объятиях и прерывисто выдыхает мне в ухо, но больше не произносит ни слова.