— Я думал, мы друзья! — взвыл Смитбек. — Не делайте этого!
— Уже сделано, — сказал Пендергаст, помахав телефоном. — Вы получите телефон, как только окажетесь в безопасности за ограждением.
«Сукин сын», — подумал Смитбек. Но может, он получит хотя бы заявление, если уж ничего другого?
— Агент Пендергаст, по крайней мере, скажите мне, что тут происходит. У полиции есть какие-нибудь версии?
Пендергаст развернулся и махнул бойцам береговой охраны:
— Пожалуйста, выведите его за периметр.
— Подождите! Всего один вопрос!
Двое моряков взяли его за руки и повели прочь. Пендергаст следовал за ними.
Смитбек сделал еще одну попытку:
— Хоть какие-нибудь идеи? Догадки? Одно маленькое заявление — больше мне не нужно!
Пендергаст не ответил.
— Сколько обрубков? Ради всего святого, Пендергаст, назовите мне число!
Молчание.
Они дошли до желтой ленты, и Пендергаст поднял ее, выпуская Смитбека. Тот повернулся, и Пендергаст протянул ему телефон.
— Если попадешься здесь еще раз, — сказал рыжеволосый, тыча пальцем в грудь Смитбека, — мы тебя арестуем. Понял?
Все трое развернулись и пошли прочь. Смитбек смотрел им вслед, обливаясь потом и бранясь себе под нос. Затем он проверил свой телефон, мрачно пролистал галерею. Фотографии и в самом деле исчезли. Хотя постойте: в его блокноте появилось только что напечатанное сообщение. Оно было коротким: «Проверьте корзину. В последний раз».
И действительно, в корзине лежала небольшая, но чрезвычайно хорошо подобранная коллекция его фотографий.
6
— Тут настоящий рыбный рынок, черт бы его подрал, — услышала Мойра Кроссли голос одного из сотрудников морга.
Тот распаковывал холодильный контейнер с обрубками ног, только что привезенный в машине «скорой помощи». Он выкладывал обрубки на медицинскую каталку, а другие работники регистрировали и фотографировали их, действуя конвейерным методом. Кроссли была главным судмедэкспертом Двадцать первого района, и она думала, что всякого повидала за многие годы работы. Каких только останков не выносило на берег, частичных и полных, и у некоторых имелись довольно странные особенности. Но это… это было за пределами всяких пределов. По предварительной оценке, более шестидесяти обрубков. Что это означает — более шестидесяти убийств? Если так, то они имеют дело с самым крупным массовым убийством в истории Флориды. А если эти люди все еще живы… то где они? И что с ними случилось? Это не поддавалось никаким объяснениям.
Обычно тихая и упорядоченная лаборатория Кроссли превратилась в суетливый муравейник, а пахло здесь и в самом деле, как на рыбном рынке, где товары на солнце быстро портятся. Ручейки морской воды бежали по полу к центральном сливу, перемешиваясь с извивающимися креветками и другими морскими существами, которые кормились обрубками, а теперь лишились питания.
Еще одна «скорая» привезла два новых контейнера, и общее число составило — господи боже! — более девяноста обрубков, все в одинаковой обуви. Чтобы разобраться с поступлениями, Кроссли вызвала на работу весь персонал — четырех техников и двух помощников патологоанатома. С последней партией приехал начальник полиции острова Санибел Перельман вместе с двумя детективами. Задействована была и полиция Форт-Майерса, не говоря уже о нескольких моряках береговой охраны в форме, которые, похоже, вообще не представляли, что им нужно делать, — просто стояли, нахмурив брови, и пытались делать вид, будто заняты.
Но в этой группе беспорядочно толкущихся людей выделялась, словно больной палец, одна фигура — высокий бледный человек в белом льняном костюме, крахмальной белой рубашке и черном галстуке. У него было точеное лицо и глаза, сверкающие, как полированные десятицентовики. В то время как сам человек был неподвижен, словно греческая статуя, его глаза беспокойно обшаривали помещение, впитывая все.
Кроссли повернулась к своему помощнику Полу Рамо.
— Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим, — сказала она.
— Что начнем? — спросил он.
Техник Пол напоминал громадного плюшевого медвежонка, еле втиснувшегося в свой халат, с бородой как у викинга. Он был трудягой, всегда готовым угодить, но, увы, не самой яркой лампочкой в комнате.
— Возьми одну и принеси на первый стол. Будем делать иссечение.
— Сейчас?
— Нет, после дождичка в четверг.
— Ой, конечно, извините.
Схватив щипцы, Пол опасливо поднял обрубок, положил его в контейнер и отнес к одному из небольших столов у стены. Когда Кроссли взяла обрубок и положила на стол, Рамо включил видеорегистратор и проверил его.