Взглянув на него, madame Meterry всплеснула руками. Сначала ее удивила тыква, но лицо князя было страннее тыквы. «Ah, monsieur le prince совсем расхворался!» Купил ли monsieur des feuilles d’eucalyptus? Нет? Но в таком случае, она одолжит ему. У нее еще сохранилось немного. Она сейчас приготовить ему эту tisanne.
Чтобы отделаться от нее, князь залпом выпил приготовленное доброй женщиной отвратительное пойло.
— Вот и отлично! — воскликнула она. — А теперь лягте-ка и постарайтесь согреться!
Князю ничего не оставалось, как исполнить ее волю. Впрочем, он так был потрясен «неожиданным открытием», что и сам не чувствовал в себе силы сейчас же идти туда.
Лежа, он стал обдумывать случившееся, вспомнил намеки библиотекаря на какую-то даму, которой метла приличнее цветов… Тут внезапно поразила его совершенно чудовищная догадка. «А что, если и она заодно с ними? С кем „с ними“? Ну, со старым хамелеоном, разумеется. И… и с остальными. Нужно быть слепым, чтобы не понимать, что это целая, очень, вероятно, могущественная организация. Мировой трест дьявольской вечности. О, если так…» — Князь вскочил с кровати и быстрыми решительными шагами отправился к антикварию.
19. Вольтер разрушает иллюзию
Всю дорогу он волновался и спешил. Но перед лавкой его опять охватило малодушное колебание. Сделав над собой большое усилие, он вошел.
В лавке было темно и тесно. Старые бюро, шкафы красного дерева, картины и гравюры в золоченых рамах занимали ее почти всю.
— Господину угодно? — кланяясь, спросил Вольтер. Он прекрасно узнал князя и в душе смеялся.
— Мне понравилась здесь… — непринужденно начал князь и вдруг запнулся. — Одна… одна… дама. — Сказав это, выдающее его с головой, слово, он совсем потерялся. Но антикварий на слово внимания не обратил, замешательства не заметил.
— А! — сказал он равнодушно. — Не эта ли? — Он запустил руку за большую, стоявшую на полу картину и за ноги вытащил оттуда куклу. — Вот, извольте!
О, это была ужасная минута. Любимая женщина, та, о которой он так страстно, с такою нежностью мечтал, на его глазах обращалась в неодушевленный предмет, в игрушку! Князь побледнел и отвернулся.
— Прелестная вещица, — вертя ее в руках, сказал антикварий. Нигде pour ce prix вы не найдете ничего подобного. — Он назвал цену. Запросил, конечно, бессовестно. Князь молча вынул бумажник. Была одна мысль: поскорее уйти. По счастью, нужная сумма — очень по его средствам значительная — у него оказалась. Он заплатил и, не дав продавцу завернуть покупку, выхватил ее у него из рук и побежал вон.
Он бежал домой, сгорая со стыда и готовый провалиться. «Кукла, кукла!» повторял он себе с ядовитым отчаянием. «А я… я любил ее! Я покупал для нее цветы… Писал письма… К месьё Жоржу нарочно заходил… О, какой стыд, какое унижение!»
Наконец, он опомнился и с ужасом заметил, что несет куклу незавернутой. Возвращаться к антикварию не хотел. Как быть? Он запрятал ее себе под пальто. Madame Meterry, увидав своего князя, — она ужасно ругала себя, что не досмотрела и дала ему выйти — разахалась: разве можно выходить в такую погоду, приняв tisane d'eucalyptus? Но на лице князя было такое страдание, что она не стала его задерживать. Конечно, она прекрасно заметила: он что-то прятал под своим пальто. Сопоставляя это со вчерашними цветами и давешней тыквой, она только головой покачала. «В конце концов, пожалуй, и правду говорили les anciens officiers, что у бедняги в голове не все в порядке», — подумала она с огорчением.