– Дело в том, что я собираюсь написать книгу, – призналась Айседора. – Великая муза. Источник гения. Мемуары Айседоры Дробовицкой.
– Вот как? – только и смог выдавить Брун.
– Я вдохновляла Алекса всю жизнь, была его единственной любовью, светочем творчества, путеводной звездой…
– Понятно, а кольцо-то тут при чем? – не удержалась Эльза.
– Мне нужна интрига. Яркие детали. Подробности. Та женщина, что подарила кольцо, ничего не значила для Алекса. Однако тень соперницы сделает мою фигуру ярче. Она подарила моему мужу редкое драгоценное кольцо, которое сводит с ума коллекционеров по всему миру, а он выбрал меня. Вернее, выбора и не существовало – ведь я была для него единственной. Вы понимаете?
– Нужен антагонист, – кивнула Эльза. – Победа над антигероем.
– Вот именно! – воодушевленно воскликнула Айседора, одобрительно посмотрела на девушку, забыв о неприязни. – Узнайте все о ней. Кажется, ее звали Маржета.
– А фамилия? – спросил Брун.
Айседора только пожала плечами.
– Здесь вся личная переписка Алекса, – она кивнула на картонную коробку из-под телевизора. – Возможно, вы найдете зацепку.
Брун подошел к коробке, открыл ее и с ужасом посмотрел на письма, которыми она была забита доверху.
– Да это же…
– Три тысячи сторнов, – сказала Эльза. – И еще три тысячи, когда мы проанализируем имеющуюся информацию.
– Сколько? – ахнула Айседора.
– Мы гарантируем вам конфиденциальность, – пообещала Эльза. – Вы ведь не хотите, чтобы самые пикантные подробности выплыли в прессе еще до выхода книги?
Старушка задумчиво замотала головой.
– И тысяча сверху за то, что мы определили поломку камня, – добавил Брун.
– Да там на пять минут работы было! К тому же это чистой воды случайность! – воскликнула Айседора. – Вы наглеете, молодой оборотень. Две тысячи сейчас, две потом. И ни сторном больше. Иначе найду других желающих покопаться в грязном белье.
– Идет, – сказал Брун. Он подхватил коробку под дно, приподнял, ухнув от тяжести.
– Я подожду, пока вы выпишете чек. – Эльза сердито глянула на Бруна и тут же обворожительно улыбнулась клиентке.
– Зачем ты влез? – выпалила Эльза, как только они сели в машину. Коробку Брун утрамбовал в багажник, порадовавшись его вместительности. – Я бы сторговалась с ней на пяти тысячах. Она и сама помнила о камне, уж поверь. И чувствовала себя обязанной.
– А тебя не волнует то, что мы обманули бедную старушку? – спросил Брун. – Вампир был в ее доме. Камень работает как надо.
Эльза замолчала, нахмурилась.
– И с этим Оскаром, который все еще стоит на крыльце и наблюдает за нами, что-то нечисто. Вампир не мог пройти мимо оборотня незамеченным или загипнотизировать его, – добавил Брун. – Но в чем-то Айседора права: у волков сильно чувство стаи, а остальных они терпеть не могут, в том числе и вампиров.
Высокий дворецкий обдал их на прощание неприязненным взглядом и скрылся за дверью.
– Она сама виновата, – неуверенно пробормотала Эльза. – Засужу и все такое. У нас не было выбора.
Брун хмуро глянул на нее.
– Надеюсь, вампир уже рассмотрел ее вазы и больше не явится.
– Куда мы едем? – спросила Эльза.
– Я голоден, – коротко ответил Брун. – Готов лошадь съесть.
Эльза повернулась к окну, и Брун вдруг понял, что не имеет и малейшего понятия о том, какой голод мучает ее.
– Ты молодец, – сказал он, покосившись на ее тонкий профиль. – Мне бы и в голову не пришло просить больше тысячи. Может, я на самом деле возьму тебя в партнеры.
– Вряд ли наше партнерство будет долгим, – ответила Эльза, рисуя пальцем по стеклу. – Камень фей уже признал во мне вампира.
– Но ведь не сразу, – заметил Брун, – не сразу…
Глава 4
– Брун! Проснись же!
Прохладная ладонь похлопала его по щеке, пальцы бесцеремонно оттянули веко.
– Вставай-вставай, уже девять! Слушай, я всю ночь перебирала письма Дробовицкого и сделала важный вывод.
Брун разлепил один глаз и посмотрел на Эльзу. Она сидела на его кровати в уже знакомых бежевых шортах и болтала ногой.
– Проснулся? Отлично! В общем, Алекс Дробовицкий – козел. Он полностью разочаровал меня как личность. У него источников вдохновения и светочей было в каждом городе по паре, так что Айседора очень польстила себе, когда назвалась единственной музой. Это просто поразительно – как человек, писавший музыку пронзительной чистоты, мог быть настолько неразборчивым и непорядочным в личной жизни!
Она воздела глаза к потолку и покачала головой.
– Ты слышал оперу, поставленную по его музыке? «Сильфида и герой».