— Как медведь?
— Как грузовик!
— У меня были женщины-человечки, никто не жаловался, — возразил Брун. — Наоборот…
— И ты, значит, взял меня в расчете на халявный секс?
— Слушай, когда ты станешь кровососом, то будешь чувствовать все по-другому. Если у тебя вообще останутся чувства. Так что сама подумай — зачем отказываться?
— А ты мой последний шанс потрахаться. Типа, такой акт милосердия с твоей стороны.
— Ой, больно надо! — рявкнул он в ответ и ткнул пальцем вправо. — Гостевая там, рядом с ванной. Разбуди меня ровно в девять. И сделай мне утром кофе, крепкий, три ложки сахара.
— Может, обсудим остальные мои обязанности? Чтобы не было сюрпризов.
— Разберемся по ходу дела, — он развернулся и пошел в душ. — Если тебе все же приспичит меня укусить — только не в шею.
— Я не стану…
— И выброси свои духи, — перебил он, не дослушав, — отвратительный запах.
Лежа в кровати, Брун слышал, как Эльза ходит по гостиной, в кухонной раковине потекла вода, потом включился телевизор. Ее аромат проник даже в его спальню и теперь щекотал ноздри невидимым перышком.
«Я так никогда не усну», — сердито подумал Брун и отрубился.
Глава 3
Эльза шаталась по квартире, бесцельно заглядывая во все углы. Она сполоснула бокал, включила музыкальный канал, уселась в кресло, осматриваясь. Взяв початую бутылку вина, отхлебнула прямо из горла. Идея обзавестись оборотнем-компаньоном поначалу показалась ей выигрышным билетом на еще несколько месяцев человеческой жизни. Но какой она будет, эта жизнь?
Эльза подошла к окну, дохнула и нарисовала на запотевшем стекле рожицу. Улыбка получилась скошенной, и Эльза вытерла ладонью рисунок. Дома через дорогу, выкрашенные в яркие цвета, тянущиеся к звездам разномастными башенками, казались аппликацией, вырезанной из детского журнала. Плющ, увивавший полстены напротив, покрылся тонкой коркой льда и чуть мерцал в желтом свете фонарей, словно пушистая шаль, наброшенная на озябшие каменные стены. Узкий пешеходный мост выгнулся над дорогой, как хребет. Есть еще один вариант, о котором Эльза думала все чаще. Она может умереть. Яд вампира медленно меняет ее тело, но пока она не попробовала человеческой крови, у нее остался запасной выход.
Эльза втащила чемодан в гостевую комнату, расправила сбившийся складками ковер. Узкая кровать, тумбочка у изголовья, здоровенная бандура часов, тикающих как бомба, и скромный одежный шкаф — прежде в такой не уместились бы даже ее туфли, но все они остались дома. Кровать страдальчески заскрипела пружинами, когда Эльза на нее присела.
— За новоселье! — Эльза глотнула вина, отсалютовав бутылкой своему отражению в полированной дверке шкафа, и тут же подпрыгнула от оглушительного звона. Донн, донн — плыло по комнате, словно Эльзу сунули прямо в огромный колокол.
Донн — донн.
Эльза едва не выронила бутылку, дрожащими руками поставила ее на тумбочку. Часы хрипло выдохнули, и стрелки снова побежали по кругу с громкими щелчками, словно кто-то стоял в углу и цокал языком. На длинных цепочках чуть покачивались гирьки в виде шишек.
На улице раздался шум, словно град затарабанил по мостовой. Эльза бросилась к окну, приникла к стеклу и едва не разинула рот от удивления: разношерстный табун мчался по улице, дробя асфальт. Белогривые кони, легкие антилопы, гордые олени с развесистыми рогами скакали бок о бок, высекая искры копытами. Следом потекли хищники: пятнистый леопард, играя, прикусил ляжку яркой, как огонь, лисицы, гиена юркнула через дорогу, визгливый хохот отозвался эхом от стен домов, стая волков пробежала дружно, как команда спортсменов. У всех животных в ушах болтались бирки: зеленые, желтые, пару раз мигнул опасный красный.
Эльза предпочитала не высовываться на улицу в час оборотня — когда им позволялось принимать звериное обличье. Но в центре она, самое большее, встретила бы оборотня-утку из соседней пекарни или енота, открывающего двери в гостинице на углу. Все оборотни, с которыми ей раньше доводилось встречаться, были милыми, неопасными зверушками.
В отличие от Бруна.
Когда она вошла в его кабинет, то едва не запаниковала. Перед ней сидел хищник, пусть и в человеческом обличье. Желтая бирка в ухе — знак потенциально опасного оборотня — только подтверждала это. Мохнатые бакенбарды, угрюмо сведенные брови, глаза, как угли — черные, но нет-нет, да и полыхнут. А уж когда он встал с кресла, выпрямился во весь огромный рост, ее сердце забилось почти так же быстро, как раньше.
По улице проскакала одинокая белая козочка, высоко подбрасывая задние копытца, поскользнулась на обледеневшем асфальте, едва не упав.
Эльза проводила ее взглядом и подошла к часам. Если она не хочет сойти с ума от бесконечного тиканья, хорошо бы их выключить. Раз уж теперь ей придется жить здесь.
В глубине квартиры тихо заиграл гитарный перебор. Эльза стремительно прошла в прихожую, нашла свой телефон в сумочке. На экране высветилось лаконичное «мама». Эльза держала в руках телефон, пока тот не умолк, и положила его назад.
Ранее, этим утром
Эльза вошла в спальню без стука — все равно родителей не было дома: папа умчался на работу, собираясь как всегда впопыхах, ругаясь и теряя ключи и документы, мама тихонько прошла по коридору вслед за ним, сняв туфли, чтобы не разбудить дочь, не зная, что та слышит каждый ее шаг.
Флакончики духов на трюмо выстроились в ровную шеренгу, сияя пузатыми боками. Новый запах, которым вчера благоухала мама, напоминал весну — свежий, яркий, радостный. Эльза нашла нужный флакон, щедро брызнула на запястья и шею. Запах — хороший способ заглушить голод. К своим старым духам она привыкла и не ощущала их, как собственную кожу. А вот новые ароматы могли перебить запахи, которыми пропитался дом: ковры после чистки отдавали псиной, папина библиотека пахла теплой пылью, а мамина гардеробная — свежестью стирального порошка с ноткой лаванды. Но через все эти запахи пробивался горячий, пряный аромат крови. От него рот наполнялся слюной, желудок сжимался голодными спазмами, а по телу ледяной волной растекался холод.
Эльза поежилась, разбрызгала духи в воздухе и окунулась в душистое облако.
Еще от голода помогает почистить зубы мятной пастой. В последние дни Эльза драила их по восемь раз на дню. Ее улыбкой теперь можно освещать улицы, вот только улыбалась она все реже.
Она подцепила двумя пальцами мамину шаль, небрежно брошенную на банкетку, укутала плечи и заметила яркие буклеты. Эльза сгребла их, села перед трюмо. Пролистала первый — фарфоровая посуда, чайный сервиз, букет белых роз размером с куст на столе, сервированном для обеда, — идеальный вариант, если не хочется поддерживать разговор, или чтобы вовсе не видеть нежеланных гостей. Следующий буклет предлагал искусственные камины, и Эльза умилилась маминой заботе. Она только недавно призналась, что мерзнет. Третий был выполнен в лаконичной манере — белый фон, черный шрифт — пособие по взаимодействию с вампиром. Буклет был мятым, с загнутыми уголками. Эльза раскрыла его посередине, наугад прочитала абзац:
Чтобы не провоцировать вампиров на агрессию, следует заглушать естественный запах тела искусственными ароматами. Особенно удачными признаются свежие композиции с цитрусовой ноткой.
Эльза перевернула страницу.
Новообращенные вампиры не в состоянии контролировать голод, поэтому всякое сотрудничество с ними может быть опасным.
Строки были подчеркнуты, а на полях стоял восклицательный знак, пририсованный карандашом.
Теперь, значит, родителям нужна специальная литература, чтобы знать, как обращаться с дочерью.
Брошюра выпала из рук Эльзы и спланировала на пол. Она уставилась на название последнего буклета и некоторое время пыталась осмыслить четыре простеньких слова, написанных черными буквами на алом сердце: «Как пережить потерю ребенка».