Васька понял, о чём думает отец.
— Держаться, папаша, надо за живого, — степенно сказал он. — От мёртвых какая помощь?
— А мне и от тебя не надо помочи! — взорвался старик. — Скатертью дорожка! Проживу без вас!..
Разговор кончился совсем худо. Молодые уехали не простившись, не оставив адреса.
А вскоре — новая беда. Явился председатель колхоза «Волна» Дроздов. Дрозд (как его прозвали в колхозе) славился своими длинными речами и пристрастием к трудным иностранным словам, которые он выговаривал со смаком, без запинки. Из-за обилия этих слов речь его не всегда была понятна, но кое-кто принимал это за образованность. Разговаривая с колхозниками, Дрозд частенько прибегал к военной терминологии, хотя в армии быть ему не пришлось, потому что всю войну он прослужил где-то начальником районной инспекции пожарного надзора.
Дрозд не любил Мирона Акимыча. Его раздражала бесцеремонность, с которой ершистый старик критиковал его туманные речи.
Он пришёл под вечер. Не здороваясь, не сняв кепки, коротко заявил, что осенью колхоз заберёт у Пряхина приусадебный участок.
Мирон Акимыч не сразу понял, о чём он говорит.
— Участок нарезан Василию, — пояснил председатель. — А он проявил себя дезертиром трудового фронта. Посему мы принимаем дисциплинарные меры. В целях воспитания. Чтобы всё было в соответствии!
— Выходит — мне живьём в землю ложиться?
— Действуй по обстоятельствам! Предупреждаю: участок пустим под озимые. Раз сказал — два не буду!
— А вот посмотрим! — взъелся старик. — Напишу в газету, живо тебя под рёбра возьмут! Обязан чуткость народу оказывать!
— Газеты не боюсь — сам писывал. Даю последний ультиматум: в октябре участок заберём.
— Не пугай — пуганы! Лодка есть, перемёт цел, наше поле — море: даёт рыбу, даёт хлеб…
— Погоди, погоди! Твою же лодку шторм весной разбил.
— А у меня Васькина осталась.
— Васькина? Признаёшь?
— Чего мне таиться, не краденая…
— В такой ситуации упомянутая выше лодка подлежит безоговорочной на-ци-о-на-ли-за-ции.
— Чего-чего? Опять туману напускаешь?
— Простых слов не понимаешь. Объясняю: лодку заберём!
— Это как же так? На каком основании?
— В соответствии! Васька твой — отпетый хлюст. Увёз в город колхозный рубанок! Уголовно наказуемое деяние! А ты и адрес его маскируешь. Значит — соучастник. Так что прямо говорю — лодка переходит на колхозный баланс. Вернёт Васька рубанок — получишь лодку! Раз сказал — два не буду!
И, хлопнув калиткой, председатель зашагал в контору.
Мирон Акимыч тяжело опустился на скамью. «Не может того быть, — успокаивал он себя. — Что же мне, с протянутой рукой идти или к Ваське с поклоном тащиться?» При одной мысли об этом узловатые пальцы старика сжимались в тугие кулаки. «Не дождётся Васька! Помру — не поеду!»
В тот же день к старику явился колхозный механик Павел — совсем юный паренёк — и сообщил, что лодка по приказу председателя отведена к колхозному при чалу.
— Председатель приказал вёсла принесть, — сказал парень, стараясь не смотреть старику в глаза. — Чтобы сед ни же…
— Вёсла?! — закричал Мирон Акимыч и сорвался с голоса. — Сжёг я вёсла, сжёг! Так и скажи!..
В ту ночь старик не сомкнул глаз. Раскалённые молнии полосовали чёрное небо, шатался от громовых раскатов старый пряхинский дом, и прямые, как струны, упругие струи дождя неумолчно стучали по ржавому железу крыши. Только к рассвету с моря дохнул ветер, разорвал нависшее над землёй сырое пухлое небо, и большие утренние звёзды, как золотые пчёлы, ныряли в рваных свинцовых тучах.
Старик не спал. Злоба с Васьки перекинулась на Дрозда, с Дрозда — не колхозные порядки, с колхоза — на весь божий мир. «Лишить рыбака лодки! Где это видано? О чём думают власти?! Кто это позволил такое? И про Ваську не верю! Не было воров в роду Пряхиных!..»
Горькие мысли Мирона Акимыча прервало жалостное блеяние козы. Старик забыл покормить с вечера Машку.
Хмурый, невыспавшийся, с тяжёлой головой, он вышел во двор. У порога стояла Машка. Уставившись на старика жёлтыми стеклянными глазами, коза укоризненно заблеяла.
— Сейчас, сейчас, — сказал виновато старик. — Дай ополоснусь…
Коза пристально следила за хозяином. Повозившись у рукомойника, старик снял с забора длинную верёвку.