– Расскажешь, что с тобой произошло? – спросил он.
– Ты врач? – парировала она.
– Собирался им стать. Очень давно.
– И что случилось?
Виктор со вздохом привалился к сушилке для полотенец.
– Давай меняться. Ответ за ответ.
Она немного поколебалась, но все-таки кивнула.
– Сколько тебе лет?
– Тринадцать, – соврала она, потому что было противно, что в свои двенадцать она еще не считается подростком. – А тебе?
– Тридцать два. Что с тобой случилось?
– Меня хотели убить.
– Это я вижу. Но почему это кому-то понадобилось?
Она качнула головой:
– Не твоя очередь. Почему ты не смог стать врачом?
– Попал в тюрьму, – ответил он. – Почему тебя пытались убить?
Она почесала пяткой щиколотку – верный знак того, что собирается соврать, но Виктор пока слишком плохо ее знал, чтобы об этом догадаться.
– Понятия не имею.
Сидни чуть было не спросила про тюрьму, но в последнюю секунду передумала.
– Почему ты меня подобрал?
– Питаю слабость к бездомным, – сказал он, а потом изумил ее, спросив: – У тебя есть дар, Сидни?
После долгой паузы она покачала головой.
Виктор опустил голову, но она увидела, как что-то промелькнуло у него на лице, словно тень, и впервые с той минуты, как их машина к ней подъехала, испугалась. Это был не всепоглощающий страх, а тихая ровная паника, растекающаяся по всему телу.
Однако, когда Виктор поднял голову, та тень уже исчезла.
– Тебе надо отдохнуть, Сидни, – сказал он. – Займи комнату в конце коридора.
Он повернулся и исчез прежде, чем она успела сказать «спасибо».
Виктор ушел на кухню, отделенную от гостиной только стойкой с мраморной столешницей, и налил себе выпивки из запасов, которые они с Митчем собирали с того момента, как выбрались из «Райтона»: Митч принес их из машины. Девчонка врала, и он это знал, однако не поддался соблазну прибегнуть к своим обычным методам. Она – ребенок, явно испуганный. Она и без того сильно травмирована.
Виктор уступил Митчу вторую спальню: тому на диване было бы никак не уместиться, и к тому же сам Виктор спал мало. Если он вдруг все-таки устанет, то плюшевый диван его вполне устроит. Вот что он больше всего ненавидел в тюрьме. Не людей, не еду и даже не тот факт, что это была тюрьма.
Хуже всего была проклятущая койка.
Виктор взял стопку и принялся бродить по гостиничному полу из ламината под дерево. Он был на удивление реалистичным, но не скрипел, и под ним можно было ощутить бетон. Его ноги слишком много времени простояли на бетоне – ошибки быть не могло.
Всю стену гостиной занимало окно от пола до потолка, в центр которого были вставлены балконные двери. Он открыл их и вышел на узенькую площадку на седьмом этаже. Воздух был свежим, и он с наслаждением дышал, опершись локтями о промороженные металлические перила и сжимая стопку, хотя лед настолько сильно охладил стекло, что пальцам было бы больно. Не то чтобы он это чувствовал.
Виктор устремил взгляд на Мирит. Даже в этот час город не спал: жужжащее, гудящее скопище людей, которое он ощущал, даже не напрягаясь. Однако в этот момент в окружении холодного металлического города и миллионов живых, дышащих, чувствующих людей он ни о ком из них не думал. Его глаза скользили по зданиям, однако мысли улетели далеко от них всех.
Десять лет назад
Локлендский университет
– Ну что? – спросил Виктор ближе к ночи.
Он успел выпить. Пару раз. У них на кухне была полка с пивом для вечеринок, а запас крепкого алкоголя хранился в ящике под умывальником в ванной – на случай очень плохих дней… или очень хороших.
– Не выйдет, – заявил Эли.
Он увидел у Виктора в руке стопку и направился в ванную, чтобы налить и себе тоже.
– Это не совсем так, – возразил Виктор.
– У нас не выйдет обеспечить должный уровень контроля, – уточнил Эли, делая большой глоток. – Не выйдет гарантировать выживание, не говоря уже о каких-то способностях. Клиническая смерть – это все-таки практически смерть. Слишком высок риск.
– А если это сработает…
– А если нет…
– Мы могли бы создать способ контроля, Эли.
– Достаточно надежный – нет.
– Ты спрашивал меня, хотелось ли мне когда-нибудь во что-то поверить. Да. Мне хочется верить в это. Мне хочется верить, что есть что-то большее. – У Вика через край стопки выплеснулось немного виски. – Что мы можем стать чем-то большим. Черт, мы можем стать героями!
– Мы можем умереть, – сказал Эли.
– Этот риск есть у всех живых.
Эли взъерошил себе волосы. Он был выбит из колеи, растерян. Виктору приятно было видеть его таким.
– Это же просто теория!