Лама разозлился; Койот впервые видел Монга таким.
– Оставь себе свои домыслы. Ты думаешь, что я бы позволил тебе войти в Кангенпо только для того, чтобы позабавиться, изучая тебя?
Койот оттолкнулся от стены и прошелся по комнате.
– Вы учили Кроули и от него узнали обо мне. Вы узнали, что меня обучали у Скрипичника и о том, что я выступил против своего бывшего хозяина. – Он посмотрел на Монга. – Вы испугались, что я – один из шпионов Скрипичника. Вы решили выяснить это, и если ваши подозрения подтвердятся, остановить меня.
– Ми-ма-йин говорил мне, что ты быстро оцениваешь ситуацию.
– Почему вас так это встревожило?
Монг, казалось, смутился:
– В 1989-м я отправился в Пекин, чтобы подать петицию правительству. В Пекине я увидел много удивительных вещей, о которых не знал в Кангенпо. Меня захлестнул этот пожар, и я проникся духом свободы. Я был на площади Тяньаньмэнь третьего и четвертого июня. Я видел смерть и раньше, но такого… Я видел, как студенты, опьяненные свободой, шли, взявшись за руки, навстречу танкам, веря, что их сограждане не причинят им вреда. Я видел, как люди с песнями шли на пулеметы. Меня заставили сжигать трупы и уничтожать свидетельства того, что происходило, а потом я вернулся домой, и накатилась новая волна репрессий. – Он помолчал. Было видно, что ему тяжело говорить об этом. – Там, на площади Тяньаньмэнь, я впервые столкнулся с Темными Властелинами.
Не знаю, был ли это Скрипичник, или другой, но я понял, что злые силы действительно существуют во Вселенной.
Когда Ми-ма-йин сказал, что ты был воспитан одним из них, мне ничего не оставалось, как поместить тебя туда, где я мог бы понаблюдать за тобой и посмотреть, на что ты способен. И если, как утверждал Ми-ма-йин, ты восстал против своего хозяина, ты мог бы послужить хорошим орудием против него и остальных, подобных ему.
Койот сцепил руки за спиной.
– Ну и что вы думаете? Я все еще принадлежу Скрипичнику?
– Если бы я так думал, ты не оправился бы от своих ран. – Монах угрюмо улыбнулся. – Впрочем, я не пророк и не могу знать всего.
– Йидам. – Койот поскреб подбородок. – Я начинаю понимать. Тогда, первой ночью, он пытался заставить меня проявить какое-нибудь тайное умение, подаренное мне Скрипичником. Потом он убил горфаша, потому что еще не понял, кто я. Но почему тогда… – Койот вздернул голову. – Вы вызвали его из Кангенпо, так? Именно поэтому вы попытались запретить мне вмешиваться.
– Он уже дрался с горфашами раньше.
– Заметно. Потом, два дня спустя, во время тренировки в измерениях, он опять сделал попытку меня спровоцировать. Он угрожал меня убить, но не стал этого делать. – Койот потрогал разбитый нос. – Почему?
– На этот вопрос я не могу ответить. Спроси лучше у самого Йидама.
Губы Койота сжались в прямую линию.
– Я знаю, где он живет. Вопрос только в том, как мне туда пробраться.
Монг улыбнулся.
– Ты и так знал достаточно, прежде чем попал сюда, но все же я дал тебе еще кое-какие умения. Ты знаешь, кто ты; – в этом твоя сила. Если ты достоин ответа на вопрос, то отыщешь его.
В лучах заходящего солнца дукханг отбрасывал длинную тень; она сомкнулась вокруг Койота, как пелена. Он встал спиной к восточным воротам и, глядя на изображение Йидама, размял кисти рук.
"Ты, знаешь, кто ты, в этом твоя сила". Скрипичник делал из меня не простого убийцу, а охотника, который может ходить по измерениям с единственной целью – убивать врагов хозяина.
Поняв это. Койот понял и кое-что еще. Тогда, в Скольжении, он оказался за спиной у гетсула не случайно, он сделал это автоматически. Используя мысли гетсула, он появился в измерении так, чтобы оказаться за спиной у врага и прикончить его с легкостью. И еще одну вещь понял Койот: чем сильнее противник, тем легче его выследить.
Многое наводило его на мысль, что он был подготовлен для очень узкой специализации. Кроули мог взглядом двигать предметы или воспламенять их, взяв в руки вещь, мог узнать о том, кто к ней прикасался, и даже обладал способностью читать мысли – правда, лишь у обычных людей. Он, Койот, не владел такими умениями и подозревал, что Скрипичник сделал из него исключительно гончую, и способность к эмпатии заменяет ему нюх, чтобы эффективнее выслеживать добычу.
Койот закрыл глаза и вызвал в сознании образ Йидама. Зафиксировав его, он открыл глаза и стал изменять образ, который он создал, приводя его в соответствие с изображением на стене. Он припомнил ощущение, которое испытал, коснувшись Йидама во время схватки в Шторме, добавил ощущение ментального контакта с ним и смертоносности его ударов.
Постепенно дневной свет померк; Койот, внешне оставаясь неподвижным, все глубже и глубже погружался во тьму, которую видел в храме.
Это гонкханг, жилище Йидама.
Койот оказался в большом помещении; архитектура здесь была такая же, как во всем Кангенпо. Толстые колонны, поддерживающие своды, масляные светильники, отбрасывающие на потолок круги желтого света.
Сухой, пыльный воздух делал гонкханг похожим на склеп, но все равно это место внушало благоговение.
По всему помещению стояли на ножках большие коробки, открытые сверху. Внутри Койот увидел макеты пейзажей и фигурки солдат. Армии, выстроившиеся в боевом порядке, были воспроизведены с потрясающей точностью; некоторые армии Койот узнал. Солдаты в голубых и серых мундирах, видимо, жили во времена Войны за независимость. Яркие мундиры наполеоновских солдат заполняли большую часть другого стола. Слева от битвы при Фермопилах, в которой отважные спартанцы дрались с персами, возвышался стол с панорамой Сталинграда.
Но, двигаясь дальше, Койот увидел изображения иных сражений; в них участвовали бойцы, сошедшие, казалось, со страниц романов фэнтэзи, – но тонкость деталей говорила о том, что и эти битвы происходили на самом деле, хотя в это было трудно поверить. Когда он прошел мимо стола с гигантскими роботами и лучниками верхом на боевых динозаврах, по спине у него пробежал холодок. Должно быть, эти бои происходили в других измерениях. Невозможно даже представить себе масштабы разрушений, которые им сопутствовали.
У дальней стены сидел Йидам, склонившись над широким рабочим столом. Вокруг темной фигуры монстра возник золотой ореол; Койот приближался к нему сзади, но догадался, что Йидам его почувствовал. Впрочем, монстр не поднял головы и продолжал работать. Подойдя ближе, Койот увидел ряды маленьких фигурок, которые ожидали раскраски, и понял, чем занимается Йидам.
– Кто ты?
Йидам повернулся к нему и нацепил на нос очки, перевязанные веревочкой.
– Ты хочешь спросить, кем я был, ибо странно видеть Йидама, который занимается тем, чем я. Я был военным офицером, тактиком и историком.
Койот кивнул:
– Это я понял. Некоторые битвы мне знакомы, но многие – нет. Я знаю, что ты умеешь путешествовать по измерениям. Видимо, другие битвы происходили там.
– Другие места, другое время. – Йидам снял очки и положил их на стол. – Я рано обнаружил в себе интерес к военным конфликтам, и мне прочили блестящее будущее. Но моя сравнительная теория войн свела на нет прежнее восхищение.
Йидам встал, и Койот отступил на шаг.
– Ты нашел во всех войнах общий элемент или открыл причину их возникновения? Я думаю, ты обнаружил то, чего сам не в состоянии объяснить.
В свете масляных ламп клыки Йидама казались желтыми.
– На самом деле я обнаружил две вещи, но они взаимосвязаны. Первая – это искра безумия, которая разжигает войну. Она принимает одну из двух форм: либо ничем не мотивированная уверенность в полной победе, либо такая же уверенность в том, что невидимые враги убьют тебя, если ты не ударишь первым. Вторая вещь тревожит меня гораздо больше – превращение совершенно нормального и трезвомыслящего индивидуума в дикаря, одержимого навязчивой идеей причинить другим как можно больше страданий.