— Танька себя переборола, это не наш парень.
— Что значит «не наш»?
— Он с другого двора.
— Я тоже с другого двора.
— Тебе удалось перелезть через забор, а Анохину это не грозит.
— А может, он хочет остаться в своем дворе?
— Пусть там и ищет себе барышню.
Ельцов тогда видел, что Игорь совершенно не переживал разрыв отношений с посольской дочкой. А она почему-то чудовищно злилась, обзванивала знакомых и просила не приглашать Анохина.
А Игорь и не рвался в эти компании, он с большим удовольствием проводил вечера в ресторане ВТО среди людей веселых и простых. Или собирал друзей в своей маленькой двухкомнатной квартире в Столешниковом переулке. Его мама, жизнерадостная и гостеприимная актриса из Пушкинского театра, лепила необыкновенные пельмени, и народ собирался отличный. Как говорил Игорь, старомосковский.
Когда с Ельцовым случилась беда, Игорь писал ему письма, а однажды Юрия вызвали к начальнику колонии. В кабинете подполковника сидел Игорь Анохин. Он приехал по командировке тюремного журнала МВД «К новой жизни».
Конечно, это был поступок. Анохин не побоялся, что это могло не понравиться людям, командующим прессой. Он вообще мало чего боялся; уйдя из армии, работал два года обычным опером в Балашихе, там и начал писать свои криминальные истории.
Хорошо, что Анохин сегодня придет к нему.
…Вежливо постучав, вошел Ельцов-старший.
— Отдохнул немного?
— Еще не понял.
— Поспи, а я пока начну готовить торжественный ужин. Поспи. Я телефон заберу с собой.
Сергею Рудину не хотелось заниматься ни Ельцовым, ни жуликами и торгашами. Его перевели в службу Михеева совсем недавно из Второго главка. Отдел, в котором он служил, занимался контрразведывательным обеспечением операций в Африке. Рудин два года проработал в Мозамбике и о Ельцове кое-что знал. Поэтому ему не очень хотелось заниматься этой разработкой из-за подспудного корпоративного чувства. Но служба есть служба. Начальник отдела Баринов целый час обсуждал с ним предполагаемый разговор с агентом.
Для работы был выбран агент Лосев, хорошо знавший Ельцова. Когда-то они вместе работали, отношения у них были неплохие. Появление Лосева в доме у Ельцовых вряд ли вызовет удивление или насторожит их.
Задание было простым: прощупать настроение и попытаться наладить более дружеские отношения.
— Лосев — человек честолюбивый, готовый ради своей литературной карьеры на все, — сказал полковник Баринов. — Мы завербовали его именно на этом. Пообещали ему нашу литературную премию, подкинули кое-какие материалы. Позвонили, помогли выпустить в издательстве «Знание» книжонку о происках Моссада и ЦРУ. Перо у него хорошее, хлесткое, думаю, если наш план удастся, то скинем ему материал о взяточниках и жуликах. Ты об этом, Рудин, ему скажи обязательно. Я сам займусь легализацией Ельцова, когда все решим, пусть ЗК считает, что это Лосев самоотверженно и бескорыстно помог ему. Сегодня день прикидки. Пусть Лосев изучит ситуацию. И никакой инициативы с его стороны, каждый шаг только под твоим строгим контролем. Ты его книжонку прочел?
— Да.
— Ну как она тебе?
— Никак.
— Это ты мне сказал, а ему должен спеть замечательный хвалебный гимн.
С Лосевым Рудин встретился в номере гостиницы «Москва». Окна полулюкса выходили на Исторический музей. С высоты шестого этажа просматривался Кремль. Погода выдалась ясная. Изумительный день прелестной московской весны. В Александровском саду — кусочек его был виден из окна гостиной — выстрелили зеленые клейкие листочки деревьев; казалось, открой окно — и запах, тягучий, как мед, ворвется в прокуренный номер, в котором принимали агентуру еще с сорокового года.
Лосев появился ровно в назначенное время. Он был высок, поджар, но не от занятий бегом или другим спортом, а от рождения. На нем был коричневый финский костюм, хорошие ботинки «Саламандер», однотонный шерстяной галстук.
— Здравствуйте! — Лосев пожал протянутую руку. Пожатие его было коротким и крепким. Ладонь абсолютно сухая, значит, шел сюда привычно, не волнуясь.
— Садитесь, — улыбнулся Рудин, — кофе, коньяк?
— И того и другого, — так же спокойно ответил агент.
Рудин отметил, что держится он с достоинством и прекрасно ориентируется в обстановке. Лосев сел, закурил «Кент». Об этой слабости агента Рудин знал и приготовил ему в качестве подарка пару пачек.
Когда на журнальном столике появились рюмки, бутылка и чашка с кофе, Лосев, усмехнувшись, сказал:
— Сергей Григорьевич, вы меня знаете, а я вот вас — нет. Думаю, у вас есть удостоверение?
— Естественно.
— Вы не могли бы его показать?
— Ваше право. — Рудин достал из кармана пиджака красную книжечку с гербом и буквами «КГБ СССР».
Лосев взглянул на нее быстро, словно сфотографировал.
— Спасибо. В моем деле необходима осторожность.
Рудин внимательно посмотрел на него. Вьющиеся светлые волосы. Приятное лицо, но какое-то смазанное, с маленьким безвольным подбородком. Темные, колючие, смотрящие мимо собеседника глаза. Беспокойные руки, пальцы, бегающие по пуговицам пиджака, постукивающие по подлокотникам кресла, крутящие зажигалку.