Эрик видел знакомое мельтешение подглазья, уловил и момент атаки, но заставил себя обойтись без каких-либо защитных мер: пускай папаша тренируется на носе вместо щеки. Родитель оттаял немного, когда заехал под ноздри ловким движением по восходящей, отчего произвелся совершенно уникальный звук. Похоже, ему это показалось интереснее стандартного битья по скуле.
За ужином родитель не зверствовал и объявил, доедая мясное блюдо, что назначает 20 ударов платяной щёткой. И хотя он стартовал весьма скромно, у него явно имелось намерение удвоить наказание в ближайшие десять минут. Иначе он сразу же назвал бы 25 или 30. Но это выглядело многовато для удвоения при наличии какой-то дополнительной причины. Именно поэтому он начал мягко.
Мама приготовила десерт из американского порошка. Его смешивали с молоком и давали застыть. Получался шоколадный пудинг с почти натуральным вкусом.
Но Эрик вовремя не распознал опасность.
Младшему брату было шесть, и он никогда не получал трёпки.
Когда они приступили к сладкому, юниор, естественно, попытался быстрой атакой подцепить ложку из тарелки старшего брата. Эрик действовал рефлекторно и слишком поздно понял свою ошибку. Когда он перехватил детскую ручонку, кусочек пудинга свалился с ложки на белую скатерть.
Папаша немедленно объявил 40 ударов.
И эта цифра лежала уже за границей терпения. Эрик знал, что в конце концов заплачет. Да, это может раздразнить папашу, заставит его сбиться со счёта. Но если начнешь заметно дергаться, тот непременно добавит, а это приведет к уже совершенно безудержным слезам. Которые, в свою очередь, выведут казнителя за установленную черту. Тогда Эрик, постоянно считающий удары, начнет биться в родительских руках совсем безоглядно. Им овладеет отчаяние (или сработает инстинкт самосохранения?), так что изувер ощутит буйную радость и примется колотить так, что любой счёт окажется бессмысленным. Побои продолжатся до тех пор, пока кожа не лопнет и кровь с плоской стороны щётки не начнет брызгами разлетаться по комнате, и мамин плач за дверью спальни постепенно не приведет папашу в чувство.
Шоколадный пудинг застрял в горле. Раньше он никогда не выдерживал 40 ударов.
Вообще, как он читал в разных изданиях, существовало два метода ухода от боли. Первый требовал абсолютного напряжения всех мышц сверху донизу. Твое тело должно как бы остолбенеть. Однажды он попытался, но выдержки хватило ненадолго. Для второго достаточно было напрячь только спину и ягодицы. Это чтобы удары поглощались как можно меньшей поверхностью. Но требовалось еще и мощное внутреннее усилие. Сначала сконцентрироваться, отбросить всякие мысли о реальности. Закрыть глаза и воображаемые шторки позади них. Представить картинку жгучего пламени и через ненависть к папаше превратить ее в искрящийся камень. И тогда пусть будет 40.
У Эрика был отсутствующий вид, когда он убирал со стола. Он чуть не уронил тарелку на пол, что привело бы к катастрофе. Он ощутил холодную дрожь в течение доли секунды, потраченной на то, чтобы уронить и снова поймать тарелку в десяти сантиметрах от пола. Потом ему потребовалось быстро восстановить концентрацию.
По дороге в спальню он глубоко дышал. Он закрыл шторки позади своих открытых глаз. С трудом расслышал приказ спустить брюки и наклониться вперёд. Потом сделал глубокий вдох и отключился от окружающего мира. Лишь тогда, в темноте, вспыхнуло синее пламя ненависти.
Возвращение к свету всего более смахивало на подъем к поверхности воды в бассейне после долгого нырка. Он обнаружил себя уже вне спальни. Вероятно, не сознавая того, обменялся с папашей рукопожатиями и стал с ним другом снова. Потом пришли радость и ощущение триумфа. Он выдержал 40 ударов! Он слегка замёрз.
Спустя несколько дней — новая напасть. Перед сном Эрик лежал под одеялом в детской комнате и читал с фонариком запрещённую книжку. Всего-навсего сказки братьев Гримм. Но они считались неподходящими для детей: дескать, сызмала навевают страх, который поселяется в человеке на всю оставшуюся жизнь. Как-то папаша уже прихватил его с этими сказками, что обошлось примерно в 30 ударов. А нынешний экземпляр был взят в школьной библиотеке вместе с «Историей Швеции» Гримберга. Чтение велось под одеялом, ухо снаружи, направлено перископом в сторону двери. Если оттуда слышались шаги, следовало мгновенно выключить фонарик и сунуть книжку под матрас (не под подушку!).