«Нереальный простофиля.»
Филь секунду размышляла над дальнейшими действиями, а потом бросилась в сторону незадачливого вторгшегося… Она успела в самый последний момент. Стоило ей и толкнуть алькатила, как на место, где он только что стоял, со страшным грохотом повалилась превратившаяся в угли часть фангора. Филь продолжала толкать начавшегося было что — то голосить недотепу, пока они не очутились под навесом ближайшего здания. Лишь тогда Новая разомкнула руки, сжимавшие запястья вторгшегося. Руки, которые тут же нашли себе новое, куда более выгодное чем спасение алькатила занятие. Вторгшийся, наблюдавший, как горы сожженного сорняка падали на улицу, по которой он только что прогуливался, даже не заметил, как Уссари ловко умыкнула из его кармана все имевшееся там добро. Кое — как спрятав кредиты в небольшую сумочку, найденную Филь всего неделю назад на свалке и ставшую последней частью такого удачного образа девочки — алькатила, Уссари повернулась к Вторгшемуся спиной и собиралась было уйти, когда ее остановил голос спасенного. Новая оцепенела… Ее тело замерло всего от одного слова. Самого неожиданного слова, которое мог сказать ей чужак.
— Спасибо.
Еще никогда алькатилы не благодарили Филь. Еще никогда они не проявляли к ней доброту. Даже в подаяниях, которые алькатилы иногда оставляли Новым, не было милосердия и тепла. Они делали это скорее из брезгливости, надеясь поскорее отвязаться от попрошаек. Что уж было говорить о клиентах? Вторгшиеся покупали Филь, как вещь, использовали по назначению, не гнушаясь испытывать плоть новой на стойкость, и выбрасывали обратно на помойку, где и подобрали… Уссари стояла и не знала, что делать. Страх попасться на краже смешался в ее сознании с чем — то новым, с чем — то игривым и задорным. Это было любопытство. Ей захотелось подойти к этому недотепе и, возможно даже, поговорить с ним.
Терзания Филь были недолгими, ведь рука, схватившая ее за смиритель и потянувшая подальше от странного алькатила, сделала выбор за нее. Уссари мгновенно пожалела о своих сомнениях. Любопытство испарилось, а страх быть пойманной очень быстро переродился в нечто большее, стянув ее нутро жутким холодом. Холодом, лившимся из двух световых рецепторов, которые алькатилы называли глазами. Второй Вторгшийся оттолкнул алькатила — недотепу в сторону и буравил Филь своим пронизывающим взглядом…
***
Айзек вцепился в ратиоконтроллер и притянул алиума к себе.
Голубые глаза чужака были полны ужаса.
— Зачем вы так? Она спасла мне жизнь, — Киллиан схватил Райберга за плечо, заставив Эпоса отвлечься от инопланетянина (хотя, по сути, на Ласте именно люди и были инопланетянами). — Если бы не она, я бы сейчас лежал под той грудой хлама.
Сивар начал махать в сторону тлеющих останков здешнего сорняка, но Айзек и не думал ослаблять хватку. Он разглядывал «ошейник» чужого. Ограничитель форм — или ратиоконтроллер — позволял алиумам менять форму лишь в определенных, безопасных человеку рамках. Чужие не могли сливаться воедино и прятать особей, которые провинились и должны были понести наказание. Разрыв контроллера приводил к детонации небольшого взрывного устройства, выжигавшего вокруг нарушителя несколько кубических метров пространства.
— Сивар, я говорил тебе быть внимательнее? Я предупреждал, что Кносс — это не место для беспечности? Тебя первый же встречный чужой чуть было не угробил.
— Она меня спасла!
— Да, конечно — конечно, от чего? Ты думаешь, я бы выпустил тебя в город без генератора.
Айзек достал из кармана импульсник и направил его в сторону замершего юноши, тут же нажав на спуск. Оружие выпустило в сторону мемора поток когерентного излучения, который тут же остановил полупрозрачный кокон силового поля.
— Все, от чего она тебя спасла, это от шопоголизма.
Незнакомый термин резанул слух Сивара, не отозвавшись в его разуме хоть какими — то ассоциациями. Айзек провел рукой по ежику белых волос на своей голове, шумно выдохнул и сдернул с плеча алиума крохотную сумочку. Стоило Эпосу перевернуть ее вверх дном и на землю, словно остатки опаленного на «Линзе» сорняка, посыпались кредиты. Киллиан похлопал по карманам.
— Но, я… Она хотела спасти меня, она же не знала про генератор.
— Он заметил твои кредиты и просто не захотел тратить силы, раскапывая их из — под горы обломков. Он захотел обчистить твои карманы и обчистил. В этом мире с ворами не принято сюсюкаться.
Айзек направил импульсник в сторону алиума.
— Нет, стойте, не трогайте девочку! Она же еще ребенок, она не хотела плохого.
Айзек бросил чужого на землю, продолжая держать его на прицеле, а другой рукой притянул к себе Киллиана.
— Ты еще не понял, куда попал, Сивар? Какая она тебе девочка? Если бы не этот ошейник, она… Тьфу, — Эпос чертыхнулся, — Она/он/оно отрастило бы клыки и сожрало бы тебя. Они — не дети.
Райберг обвел все вокруг импульсником. Переждавший чистку город приходил в себя. Толпы детишек — алиумов кружили вокруг выходящих из банка людей, выпрашивая милостыню. Горстка чужих, воплотившихся во взрослых, принялась убирать последствие «дождя» из сорняков. До двух людей, стоявших возле прижавшейся к стене белокурой девочки, никому не было дела.
— Они так зарабатывают, понимаешь? Хотят выглядеть жалостливей. На малолетних здесь и в других сферах спрос выше. Ты еще не понял? Не надо видеть в них людское. Они — не люди. Они совсем другие. Им не знакома жалость и сострадание. Стоило нам подпустить их к себе, и они уничтожили наш дом, Сивар. Не надо быть наивным и верить только глазам.
Айзек схватил руку Киллиана и зажал в ней импульсник.
— Ты должен это сделать. У них был выбор: повиновение или смерть. Те, кто не желает подчиняться, должны умереть. С ними нельзя по — другому. Неужели ты хочешь, чтобы мы потеряли не только Землю? Ты хочешь, чтобы они и Топаз сожгли дотла? Сожгли другие планеты?
Юноша стоял, глядя на вжавшуюся в стену девочку — алиума, а его трясущаяся рука начала поднимать дуло импульсника.
— Давай, Сивар, ты должен! Мы или они! И никак больше. Они — чужие, они — другие. Нельзя спускать им с рук. Ты знаешь, что они делают с этими деньгами? Они пичкают своих стариков какой — то дрянью, от которой те начинают гнить заживо, они — нелюди, не нужна им твоя жалось.
Две полоски слез, бежавшие из голубых глаз алиума, говорили Киллиану об обратном. Он опустил импульсник.
— Не могу, простите. Не могу в ребенка.
Айзек выхватил оружие и, оттолкнув протестовавшего Сивара, выпустил в алиума разряд…
***
Филь никогда не думала, что это будет так. Она видела, как уходили Основы и надеялась, что ее ждет другая участь. Другая, но не такая. Смерть, выпущенная Вторгшимся, растекалась по ее телу. Боли не было. Была лишь досада. Она жалела, что никогда не сможет стать Основой; никогда не даст жизнь Новым; никогда не узнает мир, каким он был до вторжения… И много — много других "никогда". Она угасала, сливаясь с Изначальем Прародительницы, и смотрела на алькатила — недотепу, глаза которого отчего — то сильно блестели. Секунда, и прозрачные капли побежали из них вниз. Филь даже не злилась на Вторгшихся. Чего с них взять? Такова их природа. Основа говорила, что они созданы для того, чтобы сеять хаос и разруху. Не зря ведь Вечные назвали их алькатилами — принёсшими зло.
Силы поддерживать форму закончились, и Филь начала меняться, чтобы слиться с Изначальем в своем первозданном виде.