Лишь обезглавив последнего каннибала и прожевав его череп, тварь заметила присутствие наездника. Монстр повалился на зад и попытался стряхнуть помеху задней ногой. Киллиан даже улыбнулся, когда увидел, как коротенькая задняя лапа монстра активно бьет по воздуху, пытаясь почесать спину. Исполин наконец — то смог удобно устроиться и достать ногой до лысой спины. Обезумевший от страха выродок так и висел на твари, не в силах отпустить кинжал. Зубы левой пасти, работая с неимоверной скоростью, за несколько секунд превратили «скалолаза» в груду перемолотых останков. Триумфальное шествие монстра по «Гулу» продолжалось. Чернильные глаза, расположенные строго по бокам голов, постоянно выискивали жертву, а крохотные уши на трех лысых макушках были вздернуты, улавливая любые звуки.
Наблюдая за бойней, Сивар понял одну вещь — перемещения монстра не были хаотичными. Тварь периодически останавливалась и втягивала воздух двумя отверстиями в морде, которые заменили ей нос. Она что — то искала. Наблюдая, как существо пробирается внутрь корабля, Киллиан совсем забыл, что он сам на нем же и находится. Вспомнил мемор об этом, когда увидел, что монстр застыл у закрытой двери. Существо разбежалось и ударило в перегородку всеми тремя головами. Дверь в капитанскую рубку вогнулась. Мемор обернулся к двери и начал судорожно перебирать варианты спасения. Галопанели перестала его интересовать. Ужас сменил триумф от смерти выродков. Он бросился к дальнему концу кабинета, в котором находилась ещё одна дверь. Панель ввода моргнула рядами цифр, запрашивая код. Топазец начал набирать первые попавшие комбинации. Панель раз за разом отвергала попытки Сивара. Цифры моргали, сменяя друг друга, словно секунды на таймере обратного отсчета. Скрежет гнущейся перегородки заставил его вжаться в стену. Совсем по — детски он сел и начал загораживать лицо руками, будто это могло спасти его от существа, чьи когти так легко разрывали листы многослойной корабельной брони. Монстр ещё раз разбежался и снёс дверь, словно та была выполнена не из прочнейшего металла, а состояла из гнилых досок.
Трехголовое существо секунду озиралось, переминаясь передними лапами, словно не зная, что делать. Тварь клацнула зубами, перекусив пополам лежавшее рядом со входом тело Мозгуна, и одним прыжком оказалось рядом с Дево. Капитан «Гулу», о существовании которого Сивар совсем забыл, будто дикий зверь, попавший в капкан, пытался отсечь себе руку ножом, который таки смог вытащить из потолочной панели. Он уже начинал пилить себе кость, когда тварь нависла над ним, разинула пасть и одним махом отсекла предводителю каннибалов голову. Центральная морда существа принялась пережёвывать череп Дево, усердно хрустя костями, крайние же чуть было не повздорили, начав набрасываться друг на друга в попытках решить, кому же достанутся самые лакомые кусочки капитана «Гулу». Чавкая и раздирая плоть, они поедали человека, пока от него не осталось и следа.
Киллиан, вжавшись в угол комнаты, наблюдал за расправой над выродком, не в силах двинуться с места. Страх и ужас в его голове невообразимым образом гармонировали с чувством удовлетворения от того, что этот тип именно так закончил свою жизнь. Если бы Киллиан был далеко от этой твари и ее жертвы, он бы даже улыбнулся. Каннибал оказался съеден.
Тварь перешагнула кровавые ошмётки, оставшиеся от Дево, слизала огромным синим языком кровь с пасти и направилась к топазцу. Сивар зажмурился в тот самый момент, когда центральная пасть монстра застыла в десятке сантиметров от его головы.
Он не мог пошевелиться. Всякий раз представляя себе момент смерти, он думал, что ему, как героям фильмов, которые изредка демонстрировали курсантам, дабы их мозги окончательно не изжарились от бесконечной муштры, привидятся все самые важные моменты его жизни: он увидит дом; увидит Топаз с его необыкновенным небом; увидит детство — детство простого отпрыска Выживания, лишённое тепла и мелких радостей, вроде дней рождения и праздников. Но вместо этого был страх, обернувшийся в плащ из пробиравшего до пяток холода. В Лабиринте он не успел понять, не успел подумать, что его ждёт впереди. Адреналин от схватки с оборотнями, вперемешку с болевым шоком, не давал мозгам нормально думать. Он просто не осознавал, что возможно уже больше никогда не откроет глаза. Но сейчас, когда он чувствовал дыхание скалоподобной твари, застывшей от него в считанных сантиметрах, он начал понимать. Тьма и пустота будущего кристаллизовались в мириады осколков льда и кололи его душу. Пронизывали его плоть, заставляя терять власть над телом.
«Неужели вот так бывает? Крошечный центр мироздания, крошечный мир с собственными законами и причудами может в раз перестать существовать? Неужели за этим белковым экзоскелетом не стоит ничего, что достойно существования и после смерти? Неужели крошечная вселенная моего тела и разума рассыплется на составляющие, не оставив после себя и следа?" — Киллиан задавал себе эти вопросы и получал ответы от единственного возможного собеседника. Тьма, прокравшаяся в него из гиперсна, тьма, поселившаяся в его душе с началом путешествия, злобно смеялась внутри его сознания, обдавая холодом. Она продолжала терзать его разум иглами безнадёжности, приговаривая себе под нос:
«Конец… Конец… Конец.»
Ледяные иглы страха и боли, пронизывая тело мемора, выходили наружу и таяли, согретые все ещё бьющимся сердцем. Холодный пот морозил дрожащую спину.
Вывел Киллиана из состояния забвения, заставив прервать панихиду по самому себе, странный звук, доносившийся от монстра, который не спешил приниматься за трапезу. Юноша открыл глаза. Их примеру собирался последовать рот Сивара, но тот вовремя смог остановить начавшую было отвисать челюсть.
Трехголовый монстр и не думал нападать. Вместо этого он прижал головы к полу, согнув передние лапы, карикатурно задрал круп вверх и производил манипуляции отростком, заменявшим ему хвост. Довершали образ языки, вывалившиеся из двух периферийных ртов твари. Монстр возбуждённо дышал (именно этот звук и привлек внимание мемора) активно махая задом. Киллиан не сразу сообразил, что зверюга от него хочет, благо монстр оказался настойчив и указал «глупому человечишке», что от него требуется. Зверь на секунду приподнялся и толкнул центральной головой кость, лежавшую между ним и юношей. Свежеобглоданная, с ещё видневшимися шматками мяса часть ноги человека (судя по размеру, она принадлежала Дево, так как Мозгун был маловат для такого внушительного элемента скелета) была выбрана зверем для забавы. Толкнув кость, монстр вновь припал у полу раскуроченной капитанской рубки и нетерпеливо задергал хвостоподобным отростком.
Киллиану осторожно, как можно более плавно потянулся к кости, приковав внимание трёх пар глаз чудовища. Стоило Сивару поднять вожделенный "снаряд", дрожь из хвоста подчинила все тело зверя, и монстр нетерпеливо задергался.
Сивар что есть силы замахнулся и бросил кость в проход. Та, вращаясь и скидывая с себя ещё не запекшуюся кровь, улетела во мрак, царивший в коридоре, словно флейта крысолова увлекая за собой трехголового "вредителя". Зверюга, торопливо мельтеша лапами по гладкому полу и снося все на своем пути, бросилась вдогонку.
Сивар осторожно поднялся, но только для того, чтобы быть прижатым к стене тварью, которая уже вернулась с выловленным в коридоре снарядом. Зверь приблизился к мемору, бросил к его ногам кость и принялся возбуждённо дышать, разгоняя тяжёлый корабельный воздух мощными лёгкими. Он секунду пялился на Киллиана, а потом перешёл в наступление, продемонстрировав человеку свое отношение. Шершавые теплые языки, вывалившись из пасти на добрый метр, принялись елозить по Киллиану, пропитывая своей вязкой слюной волосы и комбинезон. Трехглавый зверь не успокаивался пока Сивар почти полностью не намок и лишь затем отступил. Да и сделал он это не из — за того, что лобызание наскучило — внимание зверя привлекло движение в дальнем углу рубки.
Глава 3. Часть 4. Квиты
Киллиан присмотрелся и увидел, как "дыхательный аппарат" Мозгуна, медленно перебирая щупальцами — ножками, пробирается к расчлененному человеку. Видимо, отсутствие нижних конечностей мало интересовало протез. Однажды заменив Мозгуну руки, протез, возможно, надеялся заменить собой и другие недостающие части тела, руководствуясь непонятной человеку протезовской логикой. Щупальца взобрались на положенное место и подчинили себе остатки и до расчленения не великого тела техника. Полутруп медленно начал подниматься. Кишечник, растекающийся по сукровице наружу, ничуть не замедлял это обстоятельство. Крохотные, словно не человеческие совсем, а крысиные, руки — лапки Мозгуну начали медленно карабкаться по полу, а затем и по стене. Щупальца, не переставая вибрировать, принялись помогать трупу занять вертикальное положение. Техник, сбрасывая, как ненужный балласт, свои внутренности, поднимался. Его руки, развернувшись под неестественным углом, карабкались по металлу, пока труп не застыл оперевшись на перегородку. В таком виде техник походил на уставшего, решившего немного передохнуть путника. Ну или половину путника…