Киллиан увидел, как глаза Либерти остекленели. Айзек положил руку поверх ее ладони.
— Либ, не было и дня, чтобы я не жалел о том полете. Все, что я узнал там, я мог бы узнать и здесь. А потерял я из — за этого полета очень много. Потерял тебя, — он сделал ещё один глоток, опустошив стакан полностью, — помоги мне сдержать обещание, помоги защитить людей, защитить тебя. Помоги остановить Джуда. Взрывы в центре кодировки могут быть делом его рук. Мне нужен доступ к месту и данным.
Либерти встала из кресла и подошла к странной картине на полке. Она секунду всматривалась в лица женщины и младенца:
— А может, Джуд и прав? Может, этого мы и заслуживаем? Может быть, мы все заслуживаем гореть в адском огне?.. — Она замолчала и провела по картине рукой, — но, в любом случае, не мне судить. Информации у меня нет, да и не может быть, но я знаю того, кто сможет вам помочь. Жду вас завтра здесь же.
Она встала у края стола, давая понять, что разговор окончен. Киллиан направился к выходу. Айзек встал последним. Уже подходя к двери, Эпос едва слышно, почти шепотом бросил через плечо:
— Там нет огня, Либ, там жуткий холод…
Глава 4. Часть 5. Двуглавый сокол
Дверь кабинета захлопнулась, и двое остались в привычной, но порядком уже опостылевшей за время полета компании. Айзек, скрывшись с глаз Либерти, которая имела ключ от шкафа с большей частью скелетов Эпоса, вновь обрел подозрительную приветливость, совсем ему не свойственную. Райберг по — отечески приобнял Киллиана. Не обращая внимания на ошарашенные глаза Сивара, он начал прокладывать путь куда — то вглубь станции. То ли зеленоватая жидкость, то ли приступ ностальгии развязали Эпосу язык. Он начал изливать все накопившееся в нем и недосказанное за время разговора с бывшей невестой:
— Видел, как на меня смотрела? Зверем, кордом ощетинилась… А что я мог? Только сидел и по соплями получал… Знаю ведь: за дело… Не понять ей, никому не понять, что я несу… — На секунду Айзек закатил глаза, войдя в кибер, — о, та забегаловка ещё не развалилась и, судя по качеству рекламы, даже процветает. Надо заглянуть, время — то еще детское. Вспомню молодость.
Киллиан и не думал вырываться, стараясь уловить суть бессвязной речи Эпоса. Несколько лифтов и перелет на гравитационной платформе через центр станции преобразили внутренности Нуллума сильнее чем нашествие чужих. Казенная часть станции уступила место более древним сегментам.
— Раньше здесь так не воняло. Совсем сволочи воздухоочистительную систему загадили. Дышим собственным дерьмом… — Место вылизанных до блеска стеновых панелей и канцелярского порядка занял повсеместный бардак и раздрай. Галорисунки на стенах и потолке, мусор, грудами сваленный на полу и редкие роботы — уборщики, пыхтевшие изо всех сил на своем нелёгком посту, соседствовали с пестрым видовым составом жителей сегмента. Люди и джанкеры, так и не встреченные Киллианом вместе в административной части Нуллума, здесь чаще всего перемещались парно.
— Почему они все время ходят вдвоем? — Киллиан не заметил, как вопрос сорвался с его губ, когда очередная "пара" вроде бы не особо дружественных друг другу существ прошла мимо. Эпос хмыкнул, бросив взгляд вдогонку человеку, еле поспевающему за прытким инопланетянином:
— Не видишь что ли? Раб с хозяином идёт. Хотя, это ещё как посмотреть, кто там из них кто, — Киллиан заметил, как Айзек покосился на металлический, отливающий золотом браслет, которым была "окольцована" верхняя конечность ещё одного джанкера и сплюнул, — Нашли уловку, суки.
Пробираясь по обветшалым коридорам станции, люди словно отправлялись в прошлое. Материалы, использованные при строительстве Нуллума, становились древнее, а воздух загрязнённее. Все чаще начали встречаться попрошайки. Киллиану, выросшему на аграрной планете, казалось диким, что джанкеры (да и люди!!!) не могут найти себе работу и преспокойно стоят на паперти. Молчаливо — покорная грязная масса бездомных, состоящая из людей и чужих, с написанных на листах псевдопластика плакатов просила об одном и том же:
"На кислород, сколько можете."
"Помогите добыть средств на дневную норму."
"Срочно требуются фильтры для больных."
Все люди в этой части станции носили в носу воздушные фильтры. По — видимому, этому же служили и прозрачные трубки, входившие в отверстия возле шеи джанкеров. Айзек, то ли прочитав мысли Сивара, то ли заметив его взгляд, бросил:
— Не беспокойся, нам этой отравой дышать недолго. За сутки ничего серьезного не подцепишь. В худшем случае рецепторы обонятельные сожжешь. Всякую мелочь, вроде кайской холеры, агрессивного гепатита и сторса, Верг мигом вылечит. — Эпос замер, словно наткнувшись на невидимую стену. Рядом с ними, приглашая всех внутрь, сиял бело — сине — красной вывеской ресторан "Двуглавый Сокол". Галопанель над входом демонстрировала уже знакомую Киллиану эмблему. На этот раз трехмерную. Птица с двумя головами и одной короны зазывала войти:
— Ресторан размещен в древнейшей части станции Нуллум. Всем гостям предлагается меню, восстановленное по образцам пищи первых людей, побывавших на орбите Аверитии. Изысканные блюда загадочной и древней Рашиа удовлетворят вкус любого существа. Для людей без джанкеров скидка пятнадцать процентов.
— Ну, хоть здесь без лживой толерастии обошлось. А то ресурсные данные по планете понадобились, да ключи к базам данных и резко решили опять дружить, — Айзек не стал задерживаться у входа и, скинув через кибер предоплату, активировал гермозатвор входа. Свежесть и чистота воздуха "Двуглавого" била в голову. Киллиан, словно завязавший забулдыга, пьянеющий от первой стопки, не перенес кислородного удара. Мемор пошатнулся, успев облокотиться на спинку кресла у одного из столиков.
— Нет. Слишком близко от входа, пошли поищем что — нибудь поприличнее, — Айзек, неверно трактовав жест, подхватил юношу и буквально поволок вглубь "Сокола". Видоизменённое убранство ресторана скрывало его прошлую, корабельную натуру. Не было ни узких шлюзовых перегородок, разделявших когда — то корабли на сегменты. Не было научного оборудования, размещавшегося на суднах дальнего поиска. Не было простеньких криокамер, исправно срабатывавших лишь в восьмидесяти пяти процентах случаев. Смешно говорить, но звёздные искатели совсем, казалось бы, недавнего прошлого добровольно шли на огромный риск. Оборудование, ещё не модернизированное с помощью технологий чужих, наносило повреждения мозга, имевшие необратимый характер, каждому шестому, ложившемуся в капсулу. Пятнадцать процентов звездных путешественников проигрывало в так называемую "Рулетку Белоснежки" и никогда уже не вставало из "стеклянного гроба".
Внутреннее убранство ресторана было выполнено в багрово — белых тонах, напоминая о триколоре, нанесенном на борт корабля первопроходцев. Рядом с барной стойкой, за которой стоял верзила холуй с татуировкой двуглавой птицы на пол лица, обнаружилась главная изюминка интерьера — статуя огромного зверя. Монумент был выполнен из материалов, придававших изваянию схожесть с живым существом. Странный внешний вид мохнатого зверя давал фору даже несуразной птице, являвшейся символом ресторана. Бурая шерсть покрывала все его тело, кроме кончика носа и мягких подушечек на пятипалых лапах. Каждый палец зверя оканчивался внушительного вида когтем, что, впрочем, не мешало твари держать в руках диковинного вида вещь. Предмет больше всего походил на древний музыкальный инструмент — гитару, который иногда использовался любителями классической музыки для своих экспериментов со звуком. Отличала от нее инструмент в лапах зверя лишь широкая задняя часть, выполненная в виде треугольника. На этом странности статуи не заканчивались. Крупная голова с вытянутой мордой, переходящей в черный нос, была покрыта головным убором. Шляпа, или лучше сказать шапка синего меха, имела длинные отвороты спереди и сзади. По бокам у шапки было два забавных уха, одно из которых было задрано вверх.