— Осторожнее,— прошептал стигиец, кладя свою смуглую ладонь на грязное плечо нищего.— А то прожжешь ему в плаще дыру, уважаемый Заркум!
Достопочтенный Арганбек громко кричал здравицы правителю Сакалибы, стоя в толпе таких же ликующих, как и он, купцов. Гирканцы были очень довольны новым правительством Страны Городов — торговые обороты возросли в несколько раз, барыши неслыханно увеличились.
Арганбек же, вообще едва не прыгал от радости и почти сорвал голос, выкрикивая все новые и новые здравицы в честь правителя. Его радость многократно усиливал, лежавший за пазухой изумруд. Он был холоден как лед, но грел сердце велеречивого торгаша, как бронзовая кхитайская жаровня. И в тот момент, когда мысли кангхийца воспарили едва ли не к Великому Небу, некий холодный и острый предмет, ткнувшийся, презрев толстые складки жира, прямо в ребра, вернул купца в скорбную земную юдоль.
— A?!— только и смог вымолвить Арганбек. На лбу его появились капли крупного пота.
— Спокойно!— Раздался у самого уха чей-то хриплый безжалостный голос.— Не шевелись, а то пожалеешь!
— Н-не шевелюсь,— прошептал Арганбек. Отвислое брюхо, обтянутое полосатым халатом, мелко затряслось.
— Вот и славно!— ответил неизвестный из-за спины.— А теперь потихонечку пошли отсюда. Нечего нам делать в этом столпотворении.
И купец, еле передвигаясь на ватных ногах, стал продираться сквозь толпу, чувствуя приставленное к боку острие стилета.
... На задворках Кангара, в полуразвалившейся саманной хижине, давно брошенной хозяевами, в этот день горел огонь. Тех, кто обосновался в развалюхе, можно было бы принять за странников, издалека приехавших на базар, чтобы поглазеть на королевскую процессию. Но желтые, горевшие хищным пламенем, глаза стигийца, жуткий хохот, исторгаемый иссохшей грудью изможденного нищего и странный, необычный цвет огня в очаге, опровергали это впечатление.
— Полно, полно, друг мой Заркум,— произнес стигиец, пытаясь успокоить мнимого бродягу, которого сотрясал приступ истерического хохота.
Наконец, не выдержав, он ухватил его за грязные седые космы и, запрокинув голову, заглянул прямо в глаза. Растянутый судорогой бесмысленного смеха рот Заркума застыл, оскалившись, сумасшедшие глаза остекленели. Продолжая неотрывно смотреть в глаза стигийцу, который, казалось, готов был испепелить его взглядом, Заркум еле слышно произнес
— Во имя Эрлика! Эти змеи... Танец змей! О, боги! Ты не человек, Джехути!
— Конечно, нет!— Стигийская маска спала, и Заркум узрел подлинный лик змеечеловека.
— Я — нааг, в моих жилах течет холодная кровь великих ящеров древности,— молвил Кахха.— Но я твой союзник, Заркум. Эти два молодца — Конан и Таргитай — успели крепко насолить нам обоим. Счастье, что их поссорила эта предприимчивая красотка!
— Я и не ожидал, что маленькая дрянь окажется такой способной,— прохрипел Заркум, постепенно приходя в себя.— Но во имя Зла, во имя Запредельных Кругов Вселенной, поведай мне, нааг, свою историю! Как могло случиться, что ты — правитель давно исчезнувшей расы, до сих пор жив?
— Долгая история,— отмахнулся Кахха.— Много раз меня пытались прикончить, в последний раз — наши заклятые «друзья». Что ж, я отплачу Таргитаю за тот камень, которым он запустил мне в голову. Отплачу сполна!
— Я с тобой, король наагов!— прошептал Заркум.— Во имя Зла, дай мне лишь добраться до этих мерзавцев! Но больше всего я мечтаю расплатиться с маленькой потаскушкой Нэркес. Она нанесла мне удар в спину, когда я меньше всего этого от нее ожидал. Это благодаря ее козням, на Хрустальном Троне сидит ублюдок Колаксая.
— Э, нет, любезный,— Кахха зловеще улыбнулся.— Нэркес нам трогать пока нельзя! Говорят, что в ней течет королевская кровь?
— Да, ее отец был каганом будинов,— несколько удивленно ответил Заркум.— Но разве это как-то мешает нам расправиться с ней? Кровь не помешала мне уничтожить Колаксая и его братьев, а затем и отца Нэркес, который был их союзником и возомнил, что должен мстить за поруганную честь Анахарсидов. Он и сам имел отношение к этой династии и еще к каким-то древним родам. Он даже пытался провозгласить себя учи-каганом — верховным повелителем всей Гиркании. Дескать, кровь, текшая в его жилах, позволяла ему сделать это.
— Вот именно, друг мой! Королевская кровь — это все, что нам нужно!— воскликнул Кахха и, сузив глаза, еле слышно произнес всего одно слово, которое произвело на встрепанного колдуна волшебное действие. Он весь преобразился: угасшие глаза заблестели, согбенная спина распрямилась.
— Ну, конечно!— воскликнул Заркум.— Как я мог не подумать об этом. Древний, идущий с незапамятных времен ритуал! Это именно то, что нам нужно!
— Наконец-то Сет послал мне разумного помощника,— удовлетворенно хмыкнул нааг.— А начнем мы с нашего обожаемого правителя.
Кахха взглянул в зеленоватое пламя, бушевавшее в очаге, и в раскосых глазах кобры вновь заплясали свой завораживающий танец. Слившись с отблеском языков пламени, они явили отражение крохотных фигурок, скачущих на конях по опушке леса. Все это затаивший дыхание Заркум видел в недвижных зрачках наага, поскольку узреть что-либо в зеленом пламени ему было не дано, несмотря на все его колдовское искусство.
— Они начинают охоту,— после долгого молчания, наконец, произнес Кахха.— Самое время и нам отправиться туда!
Лжестигиец встал во весь свой гигантский рост и мягкими шагами подошел к очагу, сложенному из камней в углу хижины — там бушевал колдовской костер. Несколько свистящих звуков — и пламя поднялось выше, почти до самого потолка. И в струившихся языках пламени вдруг отчетливо проступили кроны вековых могучих деревьев.
— Эрлик!— произнес потрясенный Заркум.— Да это же Джирханская Чернь!
— Именно, друг мой,— Кахха усмехнулся, довольный произведенным эффектом.— Хвала твоей предусмотрительности — у нас есть все необходимое для магии!
— Порошок мегакситара был необходим мне для бегства из Зиккурата,— пояснил Заркум, не без доли хвастовства.— Как известно, в обычных пропорциях порошок, именуемый в далекой Вендии магическим кситаром, делает тело невидимым на какое-то время — и только. Я же многократно усилил действие вендийского снадобья растертым корнем мандрагоры, порошком из цветов папоротника и черного лотоса и кровью девственницы, принесенной в жертву ее собственным отцом. Таким образом, я получил мегакситар — сильнейшее магическое средство, позволяющее переводить материальное тело в иные состояния. Но такого эффекта от порошка я даже и не ожидал!
— Я уже говорил тебе, что вдвоем мы будем непобедимы, любезный коллега,— усмехнулся Кахха.— Твои обширные познания колдовских методов, которые, надо признать, шагнули далеко вперед за последние тысячелетия, и мой древний, недоступный человеческой расе, опыт составят идеальное сочетание!
— А что это был за изумруд, подаренный безмозглому купцу?— спросил Заркум.
— A!— нааг небрежно ухмыльнулся.— Его пришлось взять из моей короны, поскольку мне нечем было расплатиться за шубу. А шуба мне понравилась. Она напомнила мне одеяние из меха гигантской рыси, которое я носил, будучи королем Эврисфейи. Золотое было время! Рысий мех снова на мне — это хороший знак! А купец очень скоро пожалеет о своей алчности. Знал бы, с кем имеет дело — отдал бы мне все свои товары даром, да еще приплатил бы за это!.. А пока нам предстоит поквитаться с Таргитаем. За нами должок!
И Кахха смело ступил прямо в бушующее пламя. На мгновение костер вспыхнул еще ярче и, казалось, с жадным ревом пожрал нелюдя в своих губительных недрах. Но через миг фигурка наага показалась на опушке и еле заметно помахала рукой, подавая знак застывшему в изумлении Заркуму. Колдун мгновение постоял, не решаясь, а затем, собравшись с духом, тоже вступил в огненный круг. Едва пламя охватило тело колдуна, раздался оглушительный взрыв — и все исчезло. И вскоре почти ничто не напоминало о недавнем присутствии в хижине слуг Зла — лишь странноватый приторный запах и мерцающие зеленоватыми огоньками угли в очаге...