На миг, я забыла все, что он сделал. Всю боль, все убийства и страдания. На тот самый миг мне показалось, что я не в плену, а под защитой. Будто медведь, разорвавший меня на мелкие кусочки, тщательно собрал их заново, и теперь берег их, сам того не замечая.
Я поднялась со стула.
Ноги невольно понесли меня к нему.
Руки сомкнулись за его спиной, а щека прижалась к его груди, в которой стучало бешеное и грозное сердце. От его тепла мне стало хорошо и приятно. В этом было что-то неправильное и темное. То, что никто бы не одобрил. Но сейчас он был нужен мне. Очень нужен.
- Спасибо тебе, Моран, - мой голос охрип и стал еле слышен, - я вернусь, как только смогу.
Когда я его отпустила и убежала собирать вещи, он так и стоял там, около стола с обедом, смотря в мою сторону серыми, изумленными глазами
Глава 9. Разбитые льдинки
Я чувствовала себя как маленькая, летящая вниз стеклянная фигурка. Вот-вот, ее крохотная голова коснется пола, и разлетится на сотни осколков. Очевидная неотвратимость. Факт того, что жизнь, и без того похожая на кусок мятой бумаги, начала еще и гореть.
Волны.
Я смотрела на них все время плавания. Может, меня укачает, и я слягу, как Силестина, в беспамятстве и сне, чтобы ничего не чувствовать и ощущать. Это было почти невыносимо.
Все это!
- Я думала, - говорила я с морем, стоя на палубе, - что день, когда я вернусь в ваши теплые воды, будут самыми счастливыми. Но почему мне тогда так больно?
Естественно, никто мне не ответил. Как всегда. С тех пор как умерли те, кто должны были меня защищать.
Даже когда наш белый дворец мелькнул на горизонте, мне легче не стало. Не было детских воспоминаний или тепла в груди, как при возвращении домой. Я поняла , что любила не замок, а тех – кто в нем жил.
Фигурка в сантиметре от пола.
Корабль причалил.
Жители Эфии в удивлении и страхе распахнули рты, когда огромное северное судно, похоже на черную глыбу, причалило к нашему порту, как два месяца назад, чтобы захватить страну окончательно.
Но увидев мою маленькую фигуру в светлом платье, сбегающую вниз по трапу, кажется, чуть успокоились.
Я не видела солнца. Не чувствовала тепла. Не слышала родного наречия у встречающих слуг. Только собственный голос твердил в голове:
Мама, мама, мама!
Первым, я заметила министра, который тогда, увел нас сестрой в маленькую комнатушку, и определил нашу судьбу.
Мистер Робертс. Я вспомнила этого старика. Папин министр иностранных дел.
Он тут же поцеловал мою руку, и поприветствовал:
- Добрый день, Ваше Высочество. Как добрались?
Хах, высочество. Давно никто меня так не звал.
- Она еще жива? – вырвался из меня животрепещущий вопрос.
Министр тяжело вздохнул и еле заметно кивнул.
- Боюсь, что недолго. Нам нужно поторопиться. Принцесса Хельга распорядилась привести вас прямо к ней, с корабля. Если вы изволите.
Я бы изволила полететь туда, были бы крылья.
Мелкими шажками, по каменной дорожке, я засеменила прямо к экипажу. Если бы не обстоятельства, я дошла бы пешком. Или по тайным проходам Лести. Вот только она осталась ответственной за багаж, обещая присоединиться позже.
Минуты тянулись как часы.
Я молила лошадей бежать быстрее.
Никогда не думала, что буду спешить, чтобы застать собственную мать живой.
Вот врата.
Вот главная зала.
Лестница.
Мамина комната.
Двери со скрипом распахнулись…
Раньше, в полной светом комнате, мы всей семьей сидели и читали сказки на ночь, сидя у мамы на постели. Она не могла прийти к нам. Но мы могли быть у нее. Я почти видела полосатую пижаму сестры, и брата, с деревянным мечом за поясом. Он даже перед сном с ним не расставался. Они были недовольны моим опозданием. Ведь сказка без меня не начиналась.
А сейчас, в целом море свежих цветов, лежала на своей кровати королева Лаура, смотря прямо перед собой. Никаких сказок и свеч. Вместо нас сидели на стульях два человека – Хельга и еще какой-то незнакомый мне парень. Оба обернулись, будто увидели приведение. О да, я пришла внезапно.
Огромный корабль из черного дерева в окне напротив был совсем незаметен.
Что-то изменилось в старшей сестре тут же. Глаза, цвета плавленого шоколада, как у мамы, смотрели дико и зло, будто я была врагом всего ее народа.
- Ты пришла, - тот час поднялась она, и парень за ней, - очень мило. А где твой жених?
Вот кого она боялась. Не меня. Она боялась, что вернется Моран.
Трусиха.
- Я одна, - первое, что я сказала сестре, которую так давно не видела.
Ладно, я поняла, мне тут не рады.
Вдруг мама моргнула и повернула голову. Этот жест заставил меня забыть обо всем. Вот она. Моя мама.
- Эльза, - расцвела она в улыбке, но от ее слабого голоса у меня чуть не подогнулись колени, - Я рада, что ты здесь. Оставьте нас!
Однако на последние слова жести хватило.
Холод Хельги тут же испарился, и сменился вросшей в кровь покорностью.
Но, кто этот странный молодой человек с ней?
Вот уже кто без стеснения разглядывал меня, как куклу на рынке.
Какой-то он мерзкий. Плюнула на него, не была бы леди.
- Да, мама, - промямлила Хельга и скрылась за дверью, вместе с мистером Робертсом, - бросив на меня последний едкий взгляд.
Да что я тебе сделала?
Эта комната была центром чистоты, женственности и нежности в замке. Самые тихие разговоры о важном, происходили в это спальне. Никто тут не кричал, и даже папа, имеющий от природы басистый голос, всегда старался менять тон в присутствии. Лаура болела с самого рождения Хельги, странной наследственной болезнью, которая, к счастью, ни у кого из нас не проявилась. А последние годы ноги почти совсем перестали ее слушаться, и она ограничила свои передвижения, насколько это было возможно. Но год назад стало очевидно – долго ее сердце не выдержит. А потрясений было слишком много. Смерть сына и мужа. Я. Я бросила ее.
А теперь, тут стало совсем тихо.
На носочках я порхнула к ней, и села на ближайший стул.
Бледна.
Боги, как бледна!
Слезы навернулись на глаза, прежде чем ее хрустальное лицо посмотрит на меня, и через силу выдавит улыбку.
- Что же ты, малышка, я еще тут, с тобой, не плачь.
Я взяла ее ладонь, протянутую ко мне, и, прижав к щеке, потерлась, как котенок.
- Прости меня, - прохныкала я, и на ее одеяло упали соленые капли, - я не хотела уезжать. Я должна была попрощаться.
Она покрутила головой на подушке. Почему у тебя эта дурацкая улыбка? Ты же умираешь, мама!
Рыдания все никак не останавливались. Мне хотелось сжаться в маленький комок, спрятаться в ее теплых ладонях и никогда-никогда его не покидать. Так не должно быть.
Не оставляй меня одну…
Это не честно. Она должна была быть со мной. На свадьбе. Вести меня под руку вместе с папой и братом. Быть со мной, когда у меня появиться ребенок. Писать письма и… просто быть со мной.
- Это уже не важно. Я ждала тебя, Эльза, ты должна кое-что узнать. Успокойся, пожалуйста, а то не услышишь.
Через силу я восстановила дыхание и вытерла слезы.
Как же я могу ей не подчиниться?
Снова так тихо.
Ее взгляд метнулся к небольшой тумбочке у противоположной стены.
- Открой вот там ящичек и достань лист бумаги.
Осторожно опустив ее руку, я дошла до тумбы и взяла оттуда листок. Очень маленький.
И несколько цифр: 12.6.14.
- Что это? – цифры мне ни о чем не говорили.
- Это в нашей библиотеке. Двенадцатый стеллаж. Шестой ряд. Четырнадцатая книга. Возьми ее, - с каждым словом ее голос угасал, как оркестр, завершающий вальс, и играющий последние ноты.
Затем, протянув руку, неожиданно прошептала.
- У тебя волосы темные, - светлая прядь скользнула сквозь ее пальцы. По телу невольно забегали мурашки, - Нет мам, - черт, откуда эти слезы! – они светлые, видишь?