— Ничего смешного, — возмутился Майки, чем-то задетый.
— Ещё как смешная, — ответил Карл, ничуть не смеясь.
— Как реально обстоят дела? — влез я с вопросом в назревающий конфликт. Если такой в принципе может случиться у двух рабов страха, которым до агрессии, как до луны.
— В пустошах жизнь не сладка, — с затаенной грустью ответил Карл, — Я на кольцевой живу восемь лет... Не смог прорваться через лабиринт, а возвращаться мне некуда, моё поселение уничтожили.
— И часто поселения уничтожают? — было не совсем тактично лезть с вопросами в такой момент, но мне не хотелось, чтобы человек впал в ещё большее уныние.
— Да уж частенько. Но люди всё равно лезут в пустоши, потому что рядом с городом жизнь не сладка. Рейдеры же предоставляют кое-какую защиту. Но и цену дерут. В том числе забирают детей, мальчишек, чтобы засунуть их сюда.
— Но зачем? И что такое лабиринт?
— О, парень, как много ты не знаешь, — с каким-то злорадством ответил Карл, — Забирают мальчишек, потому что воинам всегда нужны новые кандидаты. Смертность то высокая.
— Но... Эм... Как это происходит?
При всём желание у меня в голове не укладывалось, как может быть связано боевое крыло с рабами страха.
— Рабы страха — это первая ступень. Здесь ты познаешь все оттенки отчаяния, неблагодарного труда и тяжелой жизни. Лабиринт — это то, куда нас всех засовывают раз в три месяца. Кто-то там прорывается, возвышается над собственными страхами и апатией. Так становятся рабами злости. Правда, нужно ещё научиться быть агрессивным, но в лабиринте это не сложно. Там царит жестокость. Ну а из рабов злости выбирают самых лучших и забирают в воинскую касту. Теперь понял?
— Понял... — заторможено ответил я, осмысливая сказанное. — Получается круговорот людей? Мальчиков забирают из поселения, если везет, они дорастут до звания воина и тоже будут забирать других мальчиков?
— Всё так, — ответил Карл. — Но большинство не доходят до этого уровня. Часть застревает в рабах страха навсегда. Часть погибает или получает серьезные травмы. Посмотри, сколько вокруг людей с протезами... Если ты ещё не понял, то они стоят больших денег. Если на тебе долг, уйти ты сам не сможешь. Мы живем впроголодь. Дальше, если не дурак, сам додумай.
— Что за разговоры у вас там?! — раздался раздраженный голос старшего, — А ну валите спать! Завтра тяжелый день!
— У нас будет работа? — спросил я у парня, что только что вернулся.
— Будет! Так что ложимся и набираемся сил, болтуны!
Карл послушался и первым вернулся на свой лежак. Чуть помедлив, за ним отправился Майки. Мне ничего не оставалось, как тоже лечь. Было над чем подумать.
***
Толчок вышел, что надо. Я отлетел, как пушинка, упал на бетон, покатился прямо под ноги своим напарникам. Те не успели среагировать и двое упали на меня.
Так Рик поздоровался при встрече. Когда я выбрался из под тел и встал, его уже не было. Зато у меня в голове эхом отдавался его смех.
— Простите, — буркнул я людям, которых невольно задел.
— Эрик, — процедил напряженно старший, но ничего больше не сказал.
Кажется, он прямо сейчас думает, сколько я проблем принесу. Хорошее начало дня, ничего не скажешь. А что было дальше... По счастливой случайности выпало снова месить моё любимое дерьмо. Опять какие-то коридоры под ржавыми трубами, где натекло, а нам убирай.
В этот раз день для меня прошел совсем иначе. К запаху я ещё у Ша привык. Да и морально был готов к тому, что нас ждет. Повезло, что Рика рядом не было и то хлеб, можно расслабиться... Ну почти. Я продолжал контролировать обстановку вокруг, регулярно поглядывая по сторонам. Тут и без Рика опасностей хватает.
Под конец дня, когда отряд работал, как сонные мухи, я подошел к старшему и задал вопрос:
— Сегодня ждать бонус?
— Нет, — ответил он. Интонацию голоса под респиратором и среди гула труб не разобрать, но вряд ли она радостная.
— Я как-то могу помочь получить бонус?
Мышцы болели, спина болела, а ладони так и вовсе, пылали огнем. Я давно пропотел и возненавидел эту работу, но... Если хочу изменить свою жизнь, мне надо отказаться от жалости к себе и делать больше, чем остальные.
— Если поднажмем, то шансы повысятся, — сказал Арчи.
Мне показалось или от него полыхнуло удивлением? До сих пор разобраться не могу, то ли это эмпатия проявляется, то ли я домысливаю чужие реакции.
— Направляй, старший, — ответил я ему, — У меня ещё есть немного сил.
Это было наглое вранье. Сил нет. Зато есть упрямство.