Стоит ли говорить, что больше всего «внимания» получал именно я? Мне нельзя уйти и ответить им. Им нельзя убить или покалечить меня. Точнее можно, но за это будет штраф. Вот такая своеобразная игра, где я должен молчать, а они могут кричать на меня, оскорблять, толкать и бить. Главное — не покалечить и не шибко мешать рабочим процесса. А то один шахтер уже накричал на рабов злости, когда заметил, что те больше мешают, чем помогают.
После этого, стоило мужику уйти, Майки и попал под раздачу. Я возвращался с пустыми ведрами, когда это произошло. Парня только что нагрузили, Рик шагнул ему навстречу и... Майки бы легко увернулся, если бы не два тяжелых ведра, духота и усталость. Мы тут несколько часов, под постоянным физическим и психологическим давлением. Парень не успел среагировать и Рик, шагнув навстречу, врезался в него плечом.
Майки полетел назад, не отпустив ведра. Это и стало ошибкой. Упал на камни, он сам себя этими ведрами и приложил, закричав от боли.
Сразу стало понятно, что без последствий не обошлось. Не кричат так люди, просто упав. Я бросил ведра и подбежал к парню. Тот плакал и баюкал руку.
— Что с тобой?
— Кисть! Болит! — стонал он, захлебываясь слезами и болью.
— Что тут происходит? — подбежал старший.
— Рик толкнул его, — бросил я злой взгляд на ублюдка.
И опять эта связка. Проблеск страха, вины и... Злоба поглощает это, разжигает в нем агрессию.
— Ну уж нет! — заорал Рик, — Этот недоумок сам напоролся на меня! Надо смотреть, куда идешь, урод!
Группа собралась вокруг. Нас двадцать человек, а их десяток. Рабы злости не работают. Они — надсмотрщики. Но набросься мы сейчас все вместе на Рика — ему мало не покажется. Да хотя бы возмутиться, обвинить его и тогда эту сволочь оштрафуют! Но нет... Вижу по лицам, что ничего не будет.
Мнется старший, поглядывая то на меня, то на Рика. Мнутся остальные, молча наблюдая и фоня липким страхом. Рик это видит и усмехается всё больше. С каждой секундой отряд теряет капли веры в себя, а этот урод наоборот, чувствует превосходство.
— Ты сам напал на него! — поднимаюсь и указываю пальцем на Рика, — Все мы свидетели! Ты толкнул его, когда он работал!
— Заткнись! — Рик отреагировал мгновенно, ударив меня в челюсть.
Я падаю прямо на старшего и Майки. Тот кричит ещё больше: я задел его руку. Тихо ругается Арчи. Когда он пытается подняться, то шепчет мне зло, чтобы я заткнулся и не высовывался.
— Что тут происходит? — в шахте гулом разносится ещё более злой голос. — Рик, какого хера работы прекратились? Наведи порядок, пока я вас не оштрафовал! Сукины дети, чтоб вас!
После этих слов Рик начинает орать на всех, пинками заставляя работать. Арчи... Он помогает ему. Не бьет, но тоже покрикивает, заставляет людей отмереть и продолжить трудиться.
— И ты тоже работай! Тебе ещё надо за Майки отработать, если хочешь, чтобы ему досталась еда! — шипит мне старший.
В его голосе столько ненависти, что я замираю, как громом пораженный. Почему так? Что за несправедливость! Ловлю взгляд Рика. Он торжествует. Сделал гадость и оказался безнаказанным.
Старший уводит Майки. Я знаю, что ему помогут, зафиксируют руку, выдадут мазь и бинты... И повесят долг на парня, за который придется расплачиваться.
Никогда ещё я не чувствовал себя так погано. Во мне рождается гнев. Это несправедливо! Почему одни уроды не работают, издеваясь над другими?! Почему у них прав больше, чем у нас?! Почему все молчат, когда надо бороться за свои права?!
Я знаю ответы на вопросы. Не хочу их признавать, но знаю. Люди боятся. Они давно перестали верить, что их ждет что-то хорошее. Они просто хотят, чтобы ещё один бессмысленный день их жизни закончился. Большего они ничего не желают. Им не нужны конфликты, поэтому они застряли среди рабов страха. Страх и апатия — вот их удел. Ни капли самоуважения, ни капли веры в себя, ни капли веры в светлое будущее. Даже старший... Он не уставший... Он так плохо выглядит, потому что давно сдался, но продолжает тянуть лямку.
По щекам текут слезы. Я чувствую вину за то, что пострадал Майки. Я чувствую гнев за несправедливость. Я чувствую обиду за то, что мир так обходится с нами. И я чувствую жгучую ненависть в сторону Рика, искренне желая, чтобы он умер.
Прячу лицо, тайно вытираю слезы, заставляю прекратить себя плакать. Враг не должен видеть моей слабости.
Если остальные сдались, то я — нет.
***
На следующий день выпадает относительно легкая работа. Мы весь день драим очередной склад, выносим хлам. Майки остался в жилом блоке, его рука опухла и он не способен работать. Старший выдает ему один паёк, но второй не даст.. Бонусы мы сегодня тоже не получили, как бы я не выкладывался. Сама работа не предполагала, что можно переработать.