Я спрашивал себя: 'где наши пушки?' и матерился.
Мы потеряли еще как минимум семерых бойцов, а затем немцы предприняли следующую попытку прорвать нашу оборону.
Я, вспомнив предыдущую атаку, приказал подпустить ребят из вермахта поближе на дистанцию в два десятка шагов.
Тут-то мой пулемет разгулялся, кроша противников.
Немцам оставалось пробежать всего двадцать шагов под кинжальным огнем, чтобы ворваться в окопы и устроить нам кузькину мать. Для этого многим из них нужно было пожертвовать своей жизнью. Но такую цену арийцы заплатить не захотели и, отстреливаясь, отошли.
В третий раз вражеская артиллерия песочила нас как минимум в пять раз дольше и раза в три интенсивнее чем раньше. Видимо, командир атакующих пожаловался начальству на чрезмерные потери в живой силе и плохую работу богов войны.
Шли минуты, часы, взрывы перепахивали почву, иногда вместе с солдатами, превращая живые тела в ошметки кровавого мяса. Грохот стоял такой что казалась, что мозг внутри рвется от дичайшего шума. Один из снарядов, разорвавшихся рядом, оглушил меня и повредил пулемет.
- Мать, мать, мать, - высказал я претензии к геймдизайнерам.
От роты осталось меньше четверти численности когда фрицы предприняли третью атаку.
Остро чувствуя отсутствие пулемета, я приказал открыть огонь с шестидесяти шагов. Нас оставалось слишком мало, чтобы создать хорошую плотность огня, поэтому фрицы на этот раз расстояние до окопов преодолели, хоть и оставили еще четыре десятка раненых и убитых по пути. После чего они стали сыпаться сверху, пошла стрельба в упор, а затем и рукопашная.
Я из старлеевского пистолета положил пару белокурых бестий, а третьего покромсал саперной лопаткой. Некрасиво, не гламурно, не толерантно, но на войне как на войне.
А четвертый фриц заколол меня штыком.
Я вылетел в реал злющий как черт. Больно уж эта игрушка отличалась от других, испробованных до сих пор. Слишком глубокой раной прошла та война по моему народу, чтобы шутки шутить.
- Вольно, рядовой Иванов, - весело скомандовал кум, затем чтобы не получить от меня по роже, быстро добавил, - твоя рота выполнила приказ - продержаться до вечера. Три дивизии выскользнули из немецкого 'котла'. Все хорошо, ты молодец, Рус.
Я тяжело дышал, борясь с бешенством.
Мне давно не 18-ть, но какие-то значимые, святые для сердца, души вещи еще оставались. Например, та Великая война, когда наша Родина неимоверным напряжением сил сохранила право на существование, право своих народов на жизнь. Война, героев которой все больше и чаще поливают грязью обезьяны, гордо выплясывающие на могилах давно погибших львов. А их потомки выродились и не в силах дать укорот обнаглевшим макакам.
Вдох-выдох. Я пришел в себя.
- А ты реально бешеный. Теперь верю, что чехов порвал, - одобрительно сказал ИА. - Не кипеши, игрушка, кстати, где ты отыгрывал, нормальная. Созданная нашими и немцами на паритете. Попытка реконструировать реальные события войны на основе архивных документов и мемуаров участников. Вымысла в ней самый минимум. Делается ради: никто не забыт - ничто не забыто.
Я скептически посмотрел на кума.
- Ну деньги, конечно, в игре крутятся. Но достоверность, дух времени тоже важны.
- Хорошо заработали? - спросил я сердито.
- Вполне достаточно, за выполнение миссии нехилую премию подкинули, - довольно улыбнулся ИА.
- Тогда большая просьба - пока никуда не кидать хотя бы недельку. Устал я от побегов на рывок.
- Не вопрос, - сразу же согласился кум. - Даже дней десять можем дать. А вот на одиннадцатый извини - будет очень интересная игруха... Тебе понравится.
Я сдержал рвущийся из сердца матерный комментарий, но ИА меня и без слов понял.
Я преследовал оленя-подранка в лесу. Здоровенный самец с огромными ветвистыми рогами, за которые Мойша обещал отвалить 50 золотых, несмотря на два арбалетных болта в заднице (а может как раз благодаря им) бежал довольно быстро и помирать явно не торопился.
Я увлекся охотой и сам не заметил как оказался довольно далеко от городской стены. Как бы даже не за пределами незримого круга, внутри которого местные позволяли демонам охотиться.
Оленя я-таки настиг и добил, после чего тесаком сбил с его головы рога и положил в мешок, затем сел на тушу погоревать о 500 килограммах свежайшей оленины, большую часть которой придется бросить. После чего стал рубить оленя на куски, выбирая те что без костей.
За этим интересным занятием я не сразу услышал женские крики. Какая-то девушка отчаянно звала на помощь.
В последний раз, когда я побежал на похожие призывы меня наградили четырьмя годами колонии строгого режима за превышение пределов необходимой самообороны.