“Каково твоё последнее слово, маленькая фурия?” - Вдруг услышал я у себя в голове. Посмотрите на него, какая добродетель.
- Встретимся в Ванахейме, - зло бросил я.
Затем всё смешалось в какое-то смазанное воспоминание: вожак приготовился к последнему залпу, все вокруг замерли, затаив дыхание, Астрид бросается ко мне, я, отбрасываю ее слабым выстрелом, - на большее меня бы и при желании уже не хватило, вижу вдалеке отца, а затем… Холод. Лед становится моей клеткой, и я не могу пошевелиться. Мороз пробирает до костей, и ему моя шкура как тростинка - настолько он силён. Шумов за пределами ледяных стен почти не слышно, да и незачем мне теперь вслушиваться. Не думаю, что долго протяну в таких условиях.
Отвратительная смерть, хуже некуда.
От привычной рефлексии в ожидании смерти меня всё же кое-что удержало. Если я сейчас погибну, то Драго заберет всех драконов. Если я умру, от олуховцев не оставят и мокрого места, как и от всей деревни. Если сейчас я сдамся, то всё было зря - мои друзья погибнут, и в этом буду виноват только я.
Где-то в груди заклокотала ярость, и холод вдруг отступил. Иккинг Хэддок не сдастся перед лицом противника. Ночная фурия ещё покажет им, что такое порождение молнии и самой смерти. Я одержу победу.
Накопившаяся злость выходит взрывом - причём в самом буквальном смысле этого слова. До этого казавшийся неразрушимым, лёд крошится как по щелчку пальцев, а я выдаю победный рык. Смутьян, едва сдвинувшийся с места, поворачивает голову в мою сторону - о, да, в его крошечных глазах неподдельное изумление. Я вскакиваю на ближайшую глыбу льда с невероятной легкостью: усталости как не бывало. Теперь энергия бьёт ключом, и от меня во все стороны исходит странное свечение, отражающееся в ледяных осколках сапфировыми переливами. Я призывно рычу, вновь бросая ему вызов. Теперь мы на равных, и в этот раз я не позволю ему победить.
Ярость вожака было видно и невооруженным взглядом, но теперь он издал поистине оглушающий рёв. Я больше не стал дожидаться его атак, и напал первым. Мои залпы стали мощнее, и теперь он не мог их игнорировать, как комариные укусы. Смутьян потерял концентрацию, пытаясь уйти от моих атак, и я с удовлетворением заметил, что драконы начали просыпаться. Он всё ещё может вернуть их обратно зовом, но что-то я не думаю, что сейчас у него есть время для этого. Я стараюсь целиться в бивни, - именно там в последний раз я заметил его бурную реакцию, - и тогда левиафан окончательно переходит в оборону, даже уже не пытаясь задеть меня ими.
Драконы начинают палить вместе со мной - а кому понравится быть безвольной куклой злоупотребляющего властью вожака? И я уже было собрался взлететь, чтобы присоединить к ним, как вдруг выяснилось, что я не могу взлететь слишком высоко. Ненадолго прервав свою череду залпов, я осматриваю себя на наличие дыры в крыле или чего похуже, и, собственно, нахожу это “похуже”. Титанизация не излечивает раны, так что вместо своего левого элерона я нахожу лишь кровоточащий обрывок. Приходится проглотить панику и закончить дело - палить по Смутьяну я могу и с земли.
Волнения всё же дают о себе знать: выстрелы становятся сильнее, словно в отместку за потерю плавника. С последним выстрелом один из бивней раскалывается пополам, и пальба мгновенно прекращается. Я тоже проглатываю готовящийся залп, и внимательно смотрю на Смутьяна. Экс-вожак негромко урчит, признавая поражение, и скрывается в морских волнах.
Я же, тяжело переводя дыхание, осматриваюсь. Со всех драконов морок спал ещё во время стрельбы по Смутьяну, но если какие и оставались, то сейчас все точно вернулись к своему нормальному состоянию. Они начали медленно спускаться на землю, образуя своеобразный круг со мной в центре. От такого внимания становилось немного неловко, совсем как тогда, после битвы с Алой смертью, но сейчас это было хотя бы заслуженно. Драконы склонили головы, признавая меня вожаком. Несколько лет назад я отказался от этого, испуганно сбежав от ответственности. Но с тех пор прошло немало времени, и сейчас я уже не могу позволить себе бросить этих драконов на произвол судьбы.
Я киваю в знак признательности и подтверждения, и вся эта армада взрывается радостным рёвом, а кое-где даже огоньком. И всё бы хорошо, но оставалась одна проблема - Драго Блудвист. Если его охотники как крысы начали бежать с тонущего корабля, то где их вожак? Я осматриваюсь, хотя знаю, что среди людей его точно не будет. Хотя, он достаточно быстро находится сам. В его руке кинжал, и его он держит у шеи знакомой мне девочки. Ну вот как так?
- Ты ошибся, Фурия, - Драго хрипло засмеялся, выходя из тени, - ты победил моего дракона, но не меня. И теперь она, - он кивнул на Герду, - заплатит за твою ошибку.
На шее девочки появляется первая царапина, и затем она начинает плакать, так что у меня не остаётся и секунды на размышления. Надеясь, что это сработает, я снова проворачиваю свой любимый трюк с крошечным залпом. Правда сейчас силу рассчитать не получилось, и выстрел вышел немного сильнее нужного. Возможно и к лучшему, ведь даже такой, как Блудвист, не устоит. Он выпускает из рук Герду, и я бросаюсь к девочке, укрывая крыльями.
Драго зол. С его руки слетел протез, и теперь он поднялся, готовясь напасть с одним кинжалом. В его взгляде нельзя не заметить безумие - и как я раньше этого не видел? Бессилие, ярость, отчаяние - всё смешалось в этом порыве, и противник налетел на меня с коротким клинком. О, я уверен, мне было бы больно, но я успеваю сделать выстрел плазмой до того, как он закроется своим поглощающим огонь плащом.
Дым быстро развеивается, и я отпускаю Герду из кольца, вставая между ней и охотником. Теперь точно всё кончено.
К людям и драконам я выхожу уже человеком. На руках девочку нести не в пример проще, да и я задолжал немало объяснений. Короткого рыка хватает, чтобы утихомирить драконов. С людьми, к сожалению, такой способ не работает. Девочка передаётся в руки сердобольной воительнице из оставшихся на олухе жителей. А я… а я внезапно оказываюсь напротив Стоика. Я начинаю первым:
- Кажется, я забыл кое-о-чём рассказать, - неловко закашлявшись, я всё же поднимаю взгляд на отца. И, он что, улыбается?
- Пожалуй, - он легко соглашается, - но я думаю ты же мне всё расскажешь? Только теперь правду, - он тут же перебивает меня, стоило мне открыть рот в свое оправдание. Но теперь он смеется как-то… по-доброму?
- Слушай, Иккинг, мне нелегко всё это принять, - он неопределённо взмахивает рукой в сторону стаи драконов, - но запомни одно: я тобой горжусь.
- Спасибо, - всё же слегка растерянно выдаю я, но от дальнейшего разговора меня спасает Астрид.
- Ещё раз ты выкинешь что-то подобное, и я сама скормлю тебя какому-нибудь левиафану, или как их там Рыбьеног называет. - Астрид зло хмурится, но я быстро понял, что её злость напускная. Волнения в голосе было всё же больше. - Ты понял меня? - Она упирает руки в бока, всем своим видом выражая недовольство.
- Конечно, - теперь даже я выдаю нервный смешок, - ну думаю, что мне ещё раз захочется лезть в такое пекло.
- Уж постарайся. - Наконец и её лицо светлеет, озаряясь улыбкой. Непроизвольно мои губы растягиваются в ответной.
Я немного оборачиваюсь, чтобы посмотреть на оставшихся людей. К своему облегчению мне на глаза попадаются Близнецы, Рыбьеног, и даже живой, хоть и потрепанный Сморкала. Чуть дальше я нахожу и Готти - и на ней ни царапинки, будто не по Олуху прошёлся ураган из охотников на драконов и драконьей стаи. И рядом с ней - махающие мне Эльза и Герда. Большинство осталось в живых, и за это мне теперь придётся каждый день носить дары богам, и это меньшее что я смогу сделать.
Деревня ещё отстроится, люди отойдут от шока, а я найду драконам новый дом. Хотя… Я снова бросил взгляд на то, что сейчас было Олухом. А может, и далеко ходить не надо?
Пророчество обещало человека в шкуре могучего зверя, что покончит с войной, - я усмехнулся, - так, мама?…