Я приподнялся на пятках и вгляделся в темноту. Возле двери послышалось тихое шарканье. Моя маленькая умная печенька пыталась сбежать. Разумеется, пыталась. Она была упряма как черт, и это было одной из многих черт, которыми я восхищался в ней. Несмотря на то, что София жила в плену у своего могущественного отца, она никогда не теряла своего боевого духа.
Я подкрался к ней. Мои глаза приспособились к темноте, и теперь я мог ее разглядеть. Она стояла на коленях возле двери, без сомнения, чертовски раздраженная.
— Дверь заперта, lastochka. Ты же не думала, что я оставлю ее открытой, правда?
Она обернулась на звук моего голоса. Ее руки были развязаны. Как ей это удалось? Я списал это на свою благосклонность. Я уберег запястья моей королевы бала от повреждений, и она отплатила мне за это.
— Не подходи ближе. Я вооружена. Лучше просто отпусти меня. — Ее голос не дрогнул.
— Открой дверь самостоятельно, и можешь идти.
Я выпрямился и оперся бедром о стул рядом со мной.
Она повернулась к двери, что-то просовывая в замочную скважину.
Я понаблюдал за ней минуту, а затем фыркнул.
— Твоя техника ужасна.
— Ах! Просто отпусти меня, больной ублюдок! В конце концов, ты оставил меня одну пять лет назад. Просто забудь обо мне снова, — огрызнулась она.
Эти слова застали меня врасплох. Столько всего еще предстояло прояснить, что я не мог собраться с мыслями. София повернула расстроенное лицо обратно к двери, вертя в руках маленькую металлическую деталь, которую заталкивала внутрь. Она выругалась, засунув палец в рот. Меня разозлило, что она порезалась из-за такой бесплодной попытки.
— Пора заканчивать. Все кончено. Умей проигрывать, — сказал я.
Она покачала головой, находясь на грани истерики.
— Нет, не кончено. Я не вернусь туда, чтобы играть с тобой в дом.
— Играть в дом? У тебя довольно мрачное воображение, если ты считаешь, что быть привязанной к столу — это нормальный способ поужинать. Должно быть, семейные трапезы Де Санктисов интереснее, чем я думал.
София раздраженно хмыкнула и попятилась от меня. Вид ее удаляющейся фигуры побудил меня последовать за ней. Может, у меня и был кусок ткани, привязывающий ее ко мне, но у нее, похоже, тоже было чем удержать меня. Невидимая нить между нами, которую мы не могли разорвать.
— А теперь иди ложись. Завтра у нас долгий день.
Я старался говорить разумным тоном. Судя по тому, как поднималась и опускалась грудь Софии, я не слишком преуспел в этом.
— Нет. Тебе придется заставить меня, — отрезала она.
Я не мог сказать, предупреждала она меня или умоляла. Мне было все равно. В любом случае, это меня завело.
На моем лице промелькнула улыбка.
— С удовольствием.
Я бросился к ней, предвидя, что она сделает ложный выпад в противоположную сторону. Моя левая рука обхватила ее, и сила столкновения закрутила нас по кухне.
Ощущение ее тела в моих руках воспламенило мою кровь. Я хотел ее, и, черт возьми, я устал сдерживаться. Я не мог забыть любопытство в ее глазах, когда прикоснулся к ней у реки. В конечном итоге, я прижал ее к стойке, одна ее рука оказалась зажатой между нами, а вторая… я даже не знал, где была вторая.
— Слишком много подготовки для такой короткой борьбы. Может еще один раунд, королева бала?
Она улыбнулась мне, и я напрягся, зная, что ее самоуверенность не предвещает ничего хорошего.
И тогда я почувствовал это. Острие уперлось мне в бедро.
Я рассмеялся. Не смог сдержаться.
— Если ты хотела залезть мне в штаны, есть более простые способы.
Я сам был виноват в том, что недооценил Софию. И был готов терпеть последствия этого. Ее прикосновения в любом случае были чертовски возбуждающими.
— Это бедренная артерия. Один укол, и ты истечешь кровью через две минуты. — Ее голос был далеко не таким спокойным, как она думала.
Моя улыбка стала еще шире.
— Что за маленькое злобное создание. Ты не изменилась, lastochka. Ты по-прежнему единственная женщина, которой я позволил бы пролить свою кровь.
Она усмехнулась.
— Ты не позволял мне оставить шрам на твоем лице, и тебе точно не понравится, если я проткну тебя здесь.
В подтверждение своих слов она вдавила острый конец того оружия, которое раздобыла, в мое бедро чуть сильнее.
Я лениво приподнял бровь.
— Ты удивишься, София, как я буду рад любому твоему прикосновению в этой области.
Она покраснела. В тусклом свете я смог разглядеть, как приоткрылись ее губы. Ее было легко взбудоражить. Моя маленькая нетронутая птичка слишком привыкла к своей красивой защищенной клетке. Она забыла, на что похожа жизнь снаружи.