— Мне нужно, чтобы ты говорила громче, — мягко отчитал я, проталкивая длинный толстый палец глубже в нее. — Я не уверен, что слышу, чего ты хочешь.
— Я хочу тебя… — задыхаясь, пролепетала она и задвигала бедрами, пытаясь заставить меня проникнуть в нее еще глубже.
— Чего ты от меня хочешь? — поддразнил я, неглубоко трахая ее пальцем.
— Я просто… хочу тебя, — торопливо призналась она.
— Блядь, королева бала, ты станешь моей погибелью, — пробормотал я.
Я ускорил темп, потирая ее о свой член, пока влага между ее ног не пропитала меня. Мне нужно было больше. Я хотел владеть каждой частичкой этой женщины. Я хотел кончать глубоко в нее, день за днем, пока ее живот не раздуется от свидетельства моего обладания ею. Мой палец все еще был погружен в ее киску, и теперь я исследовал сморщенную дырочку выше. Чистое удовольствие пронзило меня, когда она жадно застонала.
София тяжело дышала, двигая бедрами маленькими горячими кругами.
— Я хочу кончить. Заставь меня кончить, Николай.
— С удовольствием, — прорычал я и стал трахать ее пальцами сильнее, потираясь своим членом.
Она кончила с пальцами в обеих своих дырочках, вцепившись в мои плечи, словно я был скалой в бушующем море. Ее киска сжималась вокруг моего пальца так сильно, что даже ее попка стала туже. Я планировал однажды трахнуть её там.
Она застыла, когда кончила. Похоже, действие маленькой снотворной таблетки полностью прошло. Она покидала то полусонное состояние, в котором могла оправдываться. Прийти в себя и обнаружить, что мои пальцы все еще все еще находятся внутри нее, должно было стать грубым сигналом к пробуждению, даже если она сама его начала.
— Хороший оргазм способен сжечь химические вещества. Это неплохое достижение, согласись, — сказал я, осторожно вынимая из нее свои пальцы.
Она отползла в сторону, закрывая глаза связанными руками.
— Не разговаривай. Это всего лишь сон.
— Ну, по крайней мере, ты не назвала это кошмаром. Буду считать это победой.
Она выпустила долгий вздох, а затем поморщилась, ерзая на кровати.
— Что случилось?
— Ничего, — тут же ответила она.
— Скажи мне, или я сам проверю.
Она вздохнула, и это пробрало меня до костей.
— Мне неудобно.
— Мокро?
Она кивнула с таким видом, будто хотела, чтобы кровать проглотила ее, а затем зевнула. Возможно, действие снотворного еще не полностью прошло. Она все еще была более открыта для меня, чем обычно, и, казалось, что вот-вот снова заснет.
— Холодно, — пробормотала она, проводя рукой между ног.
Я убрал ее пальцы и разгладил влажный материал.
— Да, у тебя там мокро. Какой беспорядок ты устроила, кончив на мои пальцы… давай-ка мы это уберем.
Я провел языком по внутренней поверхности ее бедра. Она моргнула, глядя на меня сверху вниз, пока ее пальцы лениво играли с моими волосами. Она была бескостной и не сопротивлялась, когда я быстро спустил ее трусики.
— Давай сделаем тебя чистой и красивой, — пробормотал я, задевая носом ее мокрое белье. Затем я вылизал ее нежную плоть, стирая следы того, как сильно она кончила, а она снова погрузилась в сон.
Глава 10
София
Ничто так ослабляет веревки на руках, как ласкание пальцами своей пленницы. Это была суровая правда, которую Николаю Чернову предстояло узнать.
Я проснулась раньше него, когда за окнами забрезжил багровый рассвет, и поняла, что мои руки достаточно свободны, чтобы я могла скинуть путы. Его лицо в покое было таким красивым. Высокие скулы, твердая, покрытая щетиной челюсть, раскосые темные глаза, брови, такие выразительные днем, и длинные ресницы, мирно покоящиеся в кои-то веки.
Я слишком долго лежала, глядя на него. Запечатлевая в памяти мужчину, который проник в мое сердце и мысли, когда мне было семнадцать, и я так и не смогла его оттуда вытащить. Часть меня пыталась смириться с тем, что когда я стану старше и опытнее, то выйду замуж за другого, и для моей маленькой больной одержимости Николаем Черновым больше не останется места. Но в глубине души я знала, что это неправда. Его яд проник в меня. Мне было суждено жить с его присутствием в моей голове до дня моей смерти, случись это на следующей неделе или через много лет.
После прошлой ночи и эпической потери рассудительности и самоконтроля я знала, что должна убраться отсюда, пока не погрузилась во тьму с ним еще больше. Он был так же вреден для моего душевного здоровья, как и для физического.
Было ли это смущение? Возможно. У меня определенно не было опыта с раскаленной добела похотью, которая захлестнула меня прошлой ночью, и никак не могла разобраться в чувствах, которые переполняли меня, когда Нико прикасался ко мне.