Теперь они все кричат и забрасывают меня комьями грязи и галькой, которые они поднимают с земли. Я пытаюсь вырваться, прикрывая голову и лицо руками, и набрасываюсь, когда могу, чтобы оттолкнуть их от себя. Однако, куда бы я ни повернулась, меня встречает все больше ненависти. Еще больше яда.
— Ты должна быть в этом огне! — Я узнаю этот голос. Это та девушка с вьющимися волосами, которую я защищала от Сэйнта во второй день своего обучения. Вот и все его замечание о том, что все мы, стипендиаты, держимся вместе, не подтвердились, потому что я думаю, что она была бы первой, кто вызвался бы столкнуть меня в огонь.
— Кто-нибудь, вызовите полицию! — насмешливо кричит другая девушка. — Бросьте эту убивающую детей в тюрьму!
— Это слишком великодушно для этой сучки! Ей нужно, чтобы это хорошенькое личико было испорчено.
Паника нарастает во мне, заставляя мое тело чувствовать, как будто оно движется в замедленной съемке, пока я отчаянно ищу способ спастись.
Его нет.
Я в ловушке, моя кожа становится нежной и болит от натиска грязи, гальки и рук. Так много рук.
Приличного размера камень попадает мне в плечо, и я проглатываю крик боли. Как будто я живу в шестнадцатом веке. Невинная женщина, обвиненная в колдовстве, вот-вот будет забита камнями до смерти разъяренной толпой.
И самая испорченная часть всего этого?
Даже несмотря на то, что я законно опасаюсь за свою собственную жизнь, эта битва была проиграна с того момента, как я ступила на порог этого здания.
Часть меня все еще ищет Сэйнта и Лиама.
Я осмеливаюсь время от времени поднимать глаза, чтобы попытаться найти их, но каждый раз, когда я это делаю, грязь летит мне в лицо.
Я забываю, что мой телефон у меня в руке, пока кто-то не выхватывает его у меня. Парень, который украл его, футболист, с которым я учусь в одном классе английского, он ухмыляется мне, держа его вне моей досягаемости, когда я бросаюсь вперед.
— Не надо ...
Но он отталкивает меня назад так сильно, что воздух в моей груди колышется.
Я беспомощно наблюдаю, как он швыряет мой телефон на землю и разбивает его подошвой своих футбольных кроссовок.
Горячие слезы наворачиваются в уголках моих глаз. Я даже не могу сейчас позвать на помощь. Я не могу позволить Карли узнать, жива я или мертва.
У меня такое чувство, что скоро я определенно могу умереть.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — внезапно раздается громкий, властный голос.
Ругань почти сразу прекращается, толпа странно замолкает и отодвигается от меня, давая мне, наконец, возможность вздохнуть. Я поднимаю взгляд и вижу офицера полиции кампуса, направляющегося ко мне, на его лице смесь беспокойства и раздражения.
Я чувствую такое облегчение, что готова расплакаться. Но, я не буду этого делать, только не перед этими животными.
Если они почувствуют во мне слабость, они снова нападут и не остановятся, пока не разорвут меня на миллионы крошечных кусочков.
— Мэллори Эллис? — спрашивает офицер твердым тоном.
Я качаю головой, сглатывая рыдания, застрявшие в горле. — Д-да, это я.
— Мне нужно, чтобы ты пошла со мной.
Он берет меня за руку и начинает вести сквозь толпу. Я должна была бы чувствовать облегчение от спасения, но мой желудок сжимается, когда я следую за мужчиной. Почему он знал мое имя? Почему он искал именно меня?
Другие студенты бормочут и шипят, когда я прохожу мимо, некоторые даже торжествующе ухмыляются, как будто они поняли, что происходит. Это только заставляет меня нервничать еще больше.
Когда мы освобождаемся от разъяренной толпы, мне удается пробормотать: — Куда ты меня ведешь?
— Административное здание, — отвечает он, не удостоив меня взглядом.
— Но, почему?
— Вам все сообщат, как только мы прибудем. Просто пойдем
— Ты это видел, верно? — Мой голос звучит так истерично, что мне приходится сделать глубокий вдох, прежде чем я продолжу: — Что они там со мной делали?
Он издает какой-то звук, снова не смотрит на меня, но благодаря огням новостного вертолета, пролетающего над головой, я вижу, как он сжимает челюсти. — Мы скоро будем в административном здании.
Я уже сталкивалась с подобными ситуациями раньше, поэтому знаю, что больше нет смысла задавать какие-либо вопросы. Он ни черта мне не скажет. Очень вероятно, что он даже сам не знает, что происходит. Он просто должен доставить меня к вышестоящим властям, которые, без сомнения, будут подробно расспрашивать меня.
Хотя почему? Зачем они ведут меня в административное здание? Слышал ли офицер, что говорили другие студенты? Что они обвиняют меня в пожаре в доме Ангелов?