Ее голос, низкое шипение. Слишком знакомый тон, к которому я привыкла за эти годы.
Я знала, что она попытается разыграть карту вины. Она всегда так делает. Ни одно деяние не является слишком хорошим для нее, чтобы использовать его, особенно когда деяние было ее идеей. Маленькая часть меня думает, что я должна была просто взять вину на себя в тот день, хотя бы для того, чтобы заткнуть Дженн на хрен об этом.
Однако я игнорирую ее насмешки и продвигаюсь вперед.
— Зачем ты привела меня сюда?
Если она не собирается объяснять мне, почему она здесь, я могла бы сразу перейти к делу.
— И откуда, черт возьми, ты знаешь кого-то вроде Призрака?
Я имею в виду, что, хоть он и легко вписывается в мир Дженн, он все еще на 180 градусов отличается от ее обычной толпы, набитой метамфетамином, которая едва может произнести полное предложение, не ковыряясь в собственной плоти.
Она кладет руки на стол, наклоняется вперед, пока ее спина не издает звук, от которого я морщусь, затем садится прямо.
— Он помогает мне кое в чем.
Мои плечи напрягаются.
— Ты имеешь в виду, что он снабжает тебя наркотиками?
— Нет, — выпаливает она, но я ей не верю. Я также знаю, что нет смысла продолжать расспрашивать ее о том, употребляет ли она наркотики. Она будет отрицать это, я разозлюсь и скажу что-нибудь такое, что заставит ее слететь с катушек, и тогда она не будет сотрудничать.
А мне нужно, чтобы она сотрудничала со мной.
Прикусив внутреннюю сторону щеки, я лезу в задний карман джинсов и шлепаю фотографию на стол между нами. Дженн смотрит на неё сверху вниз. И, к моему удивлению, она почти не реагирует. Она просто моргает.
— Что это такое?
— Ты, — говорю я, но это звучит больше как вопрос, и Дженн поднимает голову. — Кто-то оставил это для меня в ту ночь, когда в моей школе загорелось здание
— Да, я слышала об этом, — бормочет она. — Что ты хочешь, чтобы я с этим сделала?
— Я хочу, чтобы ты объяснила это и ...
Слова застревают у меня в горле, когда она начинает пихать фотографию обратно в мою сторону. Гнев спиралью поднимается из глубины моего живота, когда я останавливаю ее, мои кончики пальцев натыкаются на ее грязные ногти.
— Ты хоть посмотрела на это? На нее? — требую я, барабаня кончиком пальца по улыбающемуся лицу Норы. — Кто-то оставил это для меня с чертовой запиской, в которой просил меня спросить тебя о моих настоящих родителях, Бенджамине и Норе. Что это вообще значит?
Мама теребит растянутый вырез своей футболки, затем впивается ногтями в ключицу.
— Я не знаю
— Что ты мне не договариваешь? Эта девушка, которая выглядит точно так же, как ты на фотографии в моей школе, и откуда ты знаешь Бенджамина Джейкоби?
Когда она снова моргает, клянусь, я в пяти секундах от того, чтобы задушить ее.
— Кого?
— Этот парень. — Я указываю на его лицо, мой желудок напрягается, потому что она даже не смотрит вниз, чтобы понять, о чем я говорю. — Мама ... Откуда ты знаешь этих людей? Он мой отец?
Это слово всегда было для нас запретной темой, и, конечно же, Дженн бросает на меня кислый взгляд. Мы долго смотрим друг на друга, пока, наконец, она раздраженно выдыхает и хватает фотографию со стола. Она держит ее перед лицом несколько секунд, затем бросает мне обратно.
— Я не знаю этих людей, потому что это не я
— Тогда почему тебе пришлось смотреть на фотку так чертовски долго? — Я отстреливаюсь, и ее голубые глаза сужаются до щелочек.
— Черт возьми, Мэл, ты никогда не останавливаешься, — огрызается она. — Я посмотрела на неё, потому что это показалось тебе важным, но это не я. Клянусь своей и твоей жизнью, это не я.
— Да быть не может. Она выглядит ...
— Ну, это не так. Я не знаю этих людей, и я никогда не была в твоем гребаном снобистском кампусе, понял меня?
Ее руки так сильно дрожат, что я не удивляюсь, когда она засовывает их под стол, но я все еще слышу, как ее нога качается вверх и вниз, выстукивая случайный, нервный ритм.
— Ты когда-нибудь задумывалась...
Я ненавижу, когда она так делает.
— По поводу чего?
Она делает глубокий вдох, затем приподнимает одно из своих костлявых плеч, слегка пожимая плечами.
— Ты сказала, что кто-то оставил ее для тебя, верно? — Я киваю, и она продолжает. — А эти маленькие ублюдки, которые ходят в твою школу, ты им не нравишься, верно?
Мой позвоночник напрягается. Откуда она это знает?
Она поджимает губы в самодовольной улыбке.
— Только потому, что я не ответила тебе по электронной почте, не думай, что я не видела сообщений, которые ты отправила на Рождество.