Он может двигать и располагать меня так, как ему заблагорассудится. Как только я оказываюсь на животе, он хватает меня за бедра и поднимает мою задницу в воздух. Он встает позади меня и берет свой член в руку, чтобы потереть головку вверх и вниз по моим складкам, дразня меня.
— Сэйнт, пожалуйста, — выдыхаю я.
Как я уже настолько готова к большему? Этот последний оргазм разрушил меня, но вот я здесь, жажду, чтобы он наполнил меня снова.
Боже, я такая продажная.
— Правильно, — бормочет он, массируя мою ягодицу рукой. — Умоляй меня об этом. Скажи мне, как сильно ты этого хочешь.
Я не хочу умолять, но я знаю, что он не даст мне того, в чем я отчаянно нуждаюсь, если я не дам ему то, что он требует.
— Я хочу этого, — говорю я, выгибая спину в приглашении.
— Пожалуйста. — Он смеётся, и это на столько злой смех, что он заставляет меня дрожать. — Это моя маленькая мазохистка, — рычит он, снова шлепая меня. — Никто больше не увидит тебя в таком состоянии, ты понимаешь?
Я качаю головой, уткнувшись в матрас.
— Больше никто. Только ты.
Это правда. Я не могу представить, чтобы вела себя так с кем-то еще. Сэйнт имеет надо мной эту странную власть. Он превращает меня всего лишь в сучку отчаянно нуждающуюся в освобождении. Я знаю, что буду ненавидеть себя позже, после того, как он уйдет. Я буду сожалеть об этой ночи и не позволю ему делать со мной все, что он захочет.
Но сейчас мне все равно. Это все проблемы будущего Мэллори. Настоящая Мэллори мокрая, хочет и жаждет, чтобы он трахал ее до тех пор, пока у нее не застучат зубы.
— Никто.
Он снова шлепает меня. И еще раз. И еще раз.
— Только не гребаный Лиам. Только не гребаный Портер. Никто!
Мои пальцы вцепляются в простыни, и я всхлипываю каждый раз, когда его ладонь опускается на мою задницу. Он наказывает меня, и мне это нравится. Мне нравится чувствовать тепло, исходящее от моей кожи после его резких пощечин. Он начинает массировать мою больную плоть между каждым ударом, и боль превращается в самое странное удовольствие, которое я когда-либо испытывала.
Ревнивый, злой Сэйнт сводит меня с ума. Когда он перестает шлепать меня, он встает в ряд с моим входом и без предупреждения заходит внутрь. Я вскрикиваю, и он начинает двигаться. Потянувшись вниз по моей спине, он задирает мою майку и подтягивает меня так, что моя спина прижимается к его груди. Он обнажает мои груди и сжимает их ладонями, пощипывая мои соски, когда он входит в меня снова и снова.
Я вскидываю руки вверх и вниз, чтобы запустить пальцы в его волосы и потянуть его вниз, когда я поднимаю подбородок. Прижимаясь губами к его губам, я уговариваю его поцеловать, просовывая язык ему в рот. Мы обнимаем друг друга, и я крепко прижимаюсь к нему, когда он сжимает мою грудь обеими руками и толкает бедрами.
Прервав наш поцелуй, он утыкается лицом мне в плечо, нежно покусывая меня.
— Я единственный, — бормочет он. — Ты принадлежишь мне, Мэллори. Только я. Я собираюсь выебать из твоей памяти Портера, так что единственный человек, о котором ты когда-либо думаешь, - это я. Поняла?
Я хочу сказать ему, что уже перестала так думать о Портере. Это уже только он. Он поглощает мой разум днем и ночью.
Хотя я не могу этого признать. Ни сейчас, ни когда-либо. Это даст ему слишком большую власть надо мной, а у него и так уже много власти. Поэтому я молчу, плотно сжимая губы.
Ему это не нравится. Ни капельки. Он скользит одной рукой вверх по моему торсу и снова обхватывает пальцами мое горло.
— Ответь мне, Мэллори, — говорит он мне на ухо, сжимая пальцы так, что я задыхаюсь. — С этого момента ты будешь думать только обо мне, поняла?
Я издаю низкий стон, когда его другая рука находит мой клитор и начинает сильно потирать его.
— Я буду думать только о тебе.
Я сейчас так близко, что скажу почти все, что угодно, лишь бы он позволил мне кончить.
— Это моя хорошая, послушная девочка.
Он снова толкает меня вперед, и я ловлю себя на руках. Схватив меня за бедра, он начинает вонзаться в меня с жестокой скоростью, и я кончаю.
Я зарываюсь лицом в матрас и кричу, кончая еще сильнее, чем в первый раз. Сэйнт наклоняется надо мной, вдавливая меня в кровать, когда он вонзает в меня свой член, в погоне за собственным освобождением. Его рев звучит у меня в ушах, когда он входит в меня. Мне даже в голову не приходит, насколько мы глупы и легкомысленны, потому что единственное, о чем я могу думать, это как это удивительно.
Когда все кончено и мы оба истощены, он отодвигается от меня, чтобы рухнуть рядом со мной. Мы молчим, переводя дыхание, и медленно туман похоти и гнева, который окутал мой мозг, начинает отступать, и на его место приходит отвращение.