– Ступай! И ты, няня, иди к себе.
Слуги убрались прочь, и граф зло ударил ладонями по подлокотникам, прорезюмировав:
– Лгут! Оба! Потому что оба – в сговоре с ворами!
– Дядя, возможно, я ошибаюсь, – осторожно произнесла Марго, – но мне кажется, что сторож и нянька говорили… правду. Они изрядно напуганы…
– Правду?! – так и подлетел он, взорвавшись словно порох. Марго и его жена даже вздрогнули. – А правда, милостивая государыня, состоит в том, что нас подло обокрали! Да-с! И кражу эту теперь списывают на нашу… покойную дочь! Словно мы – дураки полнейшие, в сказки такие дикие поверим! Это ли не наглость?!
– Алексис, – робко сказала Ирина Сергеевна, – не кричи так, слуги услышат.
– Пусть все и слышат! – разорялся граф. – Всех выгоню!!! Вон!!!
– Погодите горячиться, дядя, – вставила Марго. – Коль ваши слуги лгут и правда поступили с вами так подло, мы обязательно обо всем дознаемся, слово даю! Я тотчас еду к Зыбину Виссариону Фомичу, просить его о помощи…
3
Отпечатав сводки на компьютере, София теперь писала то, что к утру сформировалось в ее воображении в начало романа, мысленно вознося себе похвалы. А кому из авторов не нравится собственное творение? Пусть еще не написанное, но оно же бурлит, кипит в голове и в сердце, значит, его обязательно надо написать! И это произойдет!
– София, ты просто идеальный объект для действий преступника – не видишь и не слышишь, что вокруг творится, – вдруг раздался над ее ухом знакомый голос.
София вытаращила глаза: когда это он вошел сюда? Не только вошел, но и уже сидит – напротив нее, улыбается. Артем поставил на колени кейс, взяв его за бока, и сказал:
– Дороговат подарок!
– Для тебя мне ничего не жалко, ты же однажды спас мне жизнь, – шутливо сказала она. – Тебе не нравится?
– Нравится. Покажи фотографии, которые ты сделала в больнице.
София защелкала мышью, но монитор был допотопный, его нельзя развернуть, и она предложила Артему:
– Бери стул и подсаживайся ко мне. – Когда он присоединился к ней, она увеличила кадр. – Вот она!
– Совсем соплячка. Сколько ей лет?
– Этого она нам не сказала – не помнит. На вид девчонке лет семнадцать. Но есть и еще фотографии, их мобильником сделал врач из травматологии, когда ее доставили в больницу, а мне их записали на флешку… Секундочку… Смотри: это ее ладони… Вот – пятна на одежде…
– В этом ее и нашли на улице?! – изумился Артем.
– Угу. Вот тут еще кровь, на животе…
– Достаточно. Поехали?
София едва не подскочила на месте:
– Куда?!
– В больницу, к этой потерявшей и память, и одежду девице.
– Поеду, если ты обязуешься потом доставить меня в редакцию и на телевидение.
– Ты прямо как Инесса: сразу встречные условия выдвигаешь! Поскольку мне не жалко на тебя потратить ни бензин, ни свое время – ты ведь тоже спасла мне жизнь, – то я тебя доставлю. Опять интервью?
– Нет. Инесса просила на телеканале дать фото девочки, вдруг ее знакомые или родственники отыщутся?..
Он помог ей надеть пальто. София обмотала шею шелковым платком, перекинув длинный конец за плечо. Вспомнив что-то, она вернулась к компьютеру и записала на флешку подготовленные материалы для СМИ.
– Почему тебя так заинтересовала эта девочка? – спросила по дороге.
– Потому что вчера ты упомянула о следах крови на ее теле. Откуда бы ей взяться, если только кто-то не пролил эту кровь в ее присутствии? А с утра я пообщался с Инессой, и она сказала, что нашли ее недалеко от того дома, где было совершено убийство.
– О боже! Думаешь, это она убила?!
– Не исключаю. – Артем набрал номер на трубке и поднес ее к уху: – Ефим Васильевич, я жду вас в многопрофильной, пожалуйста, сравните анализы.
Изменений в состоянии девочки не наблюдалось. Она напряглась, когда в палату вошли мужчины, явно заподозрив что-то неладное. Забегала глазами по сторонам в поисках лазейки, но отсюда было не сбежать. Чуткая София присела на кровать, тронув ее за руку, по-доброму успокоила ее:
– Не бойся, тебе ничего плохого не сделают.
Это подействовало, но лишь отчасти – девочка все кусала свои губы. Бояться она не перестала, но, поглядев на Софию, на минуту-другую затихла. Доктор принес какие-то бумажки, и Ефим Васильевич вышел вместе с ним в коридор. Артем начал с вопроса:
– Тебя как зовут?
– Меня? – задумалась она. Похоже, девочка не играла. – Как-то зовут… Наверное, вы сами уже знаете?
– Мы-то как раз не знаем! А почему ты вышла на улицу раздетой?
Она почувствовала в его вопросе какой-то подвох. Поглядела на Софию, та ободряюще ей кивнула и улыбнулась. Но девочку все равно явно беспокоило присутствие незнакомых людей. Она взглянула в дверной проем и увидела доктора, что-то доказывающего второму незнакомцу. Сглотнула и спросила:
– Когда я вышла… раздетой?
– Нашли тебя вчера утром, значит, и вышла ты откуда-то в таком виде тоже вчера утром. Раньше – вряд ли: ты замерзла бы до смерти, ночью температура опускается до нуля. Так почему ты вышла на улицу почти без одежды?
Девочка задумалась. Видно было, что она старательно вспоминает, и это давалось ей с большим трудом и напряжением. Наконец, она неуверенно произнесла:
– Наверно… я испугалась…
– Испугалась? – подкупающе участливо спросил Артем. – Раз ты испугалась, значит, убегала от кого-то, так?
– Угу. – Но ответ ее получился каким-то неуверенным.
– Так чего или кого ты испугалась?
– Смерти…
– Чьей?
– Своей.
– Тебе кто-то угрожал?
– Думаю, нет… Просто мне стало страшно очень, а потом все прошло. Когда я убежала из ловушки, это прошло.
– Из какой ловушки?! Откуда ты убежала?
– М-м… не знаю. Но я была в ловушке!
Приоткрыв дверь, Ефим Васильевич Левин сделал Артему знак головой: мол, выйди. София вышла вместе с ним.
– Кровь на ней была, по всем показателям, Усманова. Но мы сделаем повторные анализы, чтобы уж на сто процентов быть в этом уверенными, – сказал Левин.
Внешне невыразительный, Левин, со своей темно-коричневой, какого-то болезненного цвета кожей, скромный и молчаливый, опытный эксперт, не ошибался практически никогда, но он постоянно перестраховывался. Поэтому Артем, доставая наручники, заявил:
– Имеющихся процентов вполне достаточно. Забираем ее!
– А без наручников никак нельзя? – запротестовала София. – Она же еще ребенок!
– Этот ребенок, скорее всего, убийца, – возразил ей Левин.
– София, тебя бы она тоже не пожалела, – добавил Артем.
– В чем вы ее повезете, в какой одежде? – вступил в их разговор доктор. – Халат и рубашка – у нас на балансе! Вам остаются лишь тапочки, их забыл один наш больной.
– Ты называешь «балансом» дерьмо, что сейчас на ней? – хмыкнул Артем. – Спиши его!
– Куда вы ее определите?
– Сначала мы ее «пальчики» откатаем. Если это она их там оставила, в квартире убитого, то ей прямая дорога в СИЗО. – Артем забрал у доктора пакет с вещами, в которых к ним поступила девочка, и передал его Левину со словами: – Вызывайте нашу «неотложку».
– А как же она будет сидеть вместе с преступниками? – не унимался доктор. – У нее явно не все дома, она плохо ориентируется, над ней же начнут издеваться ваши уголовницы.
Вот и пойми этих докторов: вчера он требовал забрать от них девочку, а сегодня горой встал на ее защиту!
– Извини, док, – сказал Артем, берясь за ручку двери, – но отдельные апартаменты там – это только карцер.
Он вошел в палату, быстро защелкнул наручники на запястьях девочки и, взяв ее за руку повыше локтя, заставил встать с кровати.
На обратном пути София молчала, отвернув лицо к окну. Разумеется, ее вовсе не интересовал скучный городской пейзаж.
– Ты на меня дуешься? – спросил Артем.
– У нее были такие глаза… как у загнанного зверька, – промямлила София, не испытывая особого желания разговаривать с ним. – Она же больна, неужели ты не видел?! Разве нельзя было какое-то время подержать ее в больнице, например, закрыв палату на замок?