- За этим пожаловал? - pуки его на мгновение углубились между ног Дайаны и тут же появились снова, держа крошечного мокрого младенца. - Что-то мне неохота делиться!
Осклабившись, он поднес ребенка ко рту и быстрым движением перекусил пуповину.
Держа одной рукой младенца за ноги, он высоко поднял его и запрокинул голову. Рот его широко раскрылся, вторая рука ухватила ребенка за макушку.
Он собирался оторвать ему голову. Насладиться особым, редким угощением.
- Нет! - завизжала Дайана.
Джим метнул копье. Рука Роджера резко дернулась вниз. Он поймал древко, прежде чем острие коснулось груди.
- Мудак, - сказал он. - Неужто думал...
Джим прыгнул. Он рухнул на Дайану, скользнул по ее широко раздвинутым ногам вперед, ухватился за древко копья и вогнал его в грудь Роджера.
Вампир заревел. Отшатнулся. Кровь выплеснулась из его рта, забрызгав Джиму лицо и руки. Рухнув на колени, он посмотрел на младенца, которого продолжал держать высоко над головой, и поднес его головку к широко распахнутому рту.
Джим спрыгнул со стола, уверенный, что опоздает. Он врезался телом в копье. Древко сломалось под его весом, и на голову обрушился кровавый фонтан. Приподнявшись, он увидел ребенка, зависшего над Роджеровой пастью. Вампир захлебывался кровью, тщетно пытаясь укусить его за голову. Джим шагнул вперед, схватил ребенка и удерживал обеими руками, пока Роджер не отпустил его, повалившись на пол.
20
Потом освободили Доноров.
Они помогли организовать похороны.
Одиннадцать погибших Особых похоронили во дворе, поставив на их могилах сколоченные из копий кресты.
Моргана, Доннера и всех Стражей, умерших от яда, зарыли за южной стеной поместья.
Тела Роджера и его товарищей-кровососов отнесли в лес на поляну у перекрестка двух дорог. Им отрубили головы и похоронили тела вместе с вонзенными в них копьями. Головы отнесли на милю дальше к другому перекрестку и там сожгли. Обгоревшие черепа раздробили и закопали.
После голосования среди женщин, Дока и троих Стражей, которым не досталось отравленное мясо, приговорили к смерти. Джонс тоже не ел мяса, но женщинам он, похоже, нравился. Его назначили поваром. Джима назначили главным.
Он выбрал Дайану себе в помощницы.
Младенец оказался девочкой. Ее назвали Глория. У нее были глаза Дайаны и такие же оттопыренные уши, как у Джима.
И маленькая армия зажила в поместье Роджера припеваючи.
Часто в хорошую погоду группа вооруженных до зубов добровольцев погружалась в автобус. Джим садился за руль, и они ехали вглубь леса. Остановив автобус, они долго бродили вокруг, обшаривая заросли. Иногда они находили вампиров и приканчивали их градом стрел. Иногда - банды беззаконников, которых приглашали в свои ряды.
21
Однажды утром внимание Джима привлекла какая-то суматоха во дворе. Выглянув из северной башни, он увидел возле автобуса Дайану и еще полдюжины женщин. Вместо обычных кожаных юбок и жилетов они были одеты в лохмотья.
Дайана увидела его и помахала рукой. Волосы ее отросли, но до сих пор оставались короткими. На солнце они блестели словно золото.
Она была восхитительна в своей невинности.
Вместе с подругами она красила автобус в розовый цвет.
Перевод: Анатолий Уманский & Кирилл Плешков
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
(Глава из книги "Рассказ писателя")
Пусть небольшие издательства с удовольствием печатают сборники рассказов, но крупные издательские компании их сильно недолюбливают.
Видимо, они не продаются так же хорошо, как романы.
Издательство "Хэдлайн" годами сопротивлялось идее издать мой сборник рассказов. Они даже не приняли мой сборник, номинированный на Премию Брэма Стокера, "Укромное местечко".
В конце концов, однако, Боб Таннер уговорил их на это - с условием, что сборник будет подкреплен повестью.
Я решил подкрепить его вещью под названием "Злодеи" (Fiends).
Я начал "Злодеев" в доме родителей в Тибуроне, Калифорния, во время рождественских каникул 1971 года, и закончил эту версию книги к лету 72-го - всего лишь каких-то несчастных пятьдесят тысяч слов. Несмотря на небольшой объем, я отправил ее нескольким агентам под названием "Темная дорога" (Dark Road).
И книга получила несколько интересных отзывов. В письме, датированном 10 ноября 1972 года, агент Джулиан Бах писал: