Но в то же время Ричард Лаймон что-то потихоньку писал.
После этого он работал в библиотеке в Мэримаунтском колледже, где наверняка носил галстук-бабочку, пиджак с кожаными заплатками на локтях и ходил, постоянно погруженный в мысли. Там, мне представляется, он содержал каталоги в безупречном порядке, вытирал пыль с полок, стоял, опираясь о стол, с сожалением отправлял записки о просрочке, бормотал при посетителях фразочки из Сократа и Платона и вежливо напоминал шумным студентам, что в библиотеке говорят шепотом. Если бы он был лисицей, то сшил бы себе настолько убедительный костюм курицы, что любой фермер полез бы искать под ним яйца.
В 1976 он женился на Энн, такой приятной и великодушной женщине, о которой можно разве что мечтать. В 1979 Энн произвела на свет Келли, маленькую блондиночку, которую, похоже, создали по подобию прекраснейшего херувима с картин в Ватикане. Лишь взглянув на их семью, никто не мог удержаться от одобрительной улыбки и чувства, что в мире все в порядке.
Однако в 1980 году Ричард Лаймон опубликовал свой первый роман, "Подвал". Несомненно, каждая монахиня, когда-либо его знавшая, принялась молиться за его душу, каждый завсегдатай библиотеки, которому доводилось оставаться с ним наедине среди полок в Мэримаунте, почувствовал холодок на спине, и каждая ученица католической школы, которой он преподавал английский, сказала: "Эй, круто!" "Подвал" был самым страшным, сметающим все на своем пути, темным и просто ужаснейшим триллером за многие годы. Уже в дебюте утвердился его стиль, который часто пытались имитировать, но никогда - удачно: стремительный, безостановочный, нарушающий все возможные запреты, агрессивный, под завязку забитый всяческими кошмарами, рвущий крышу безумный роман ужасов и саспенса, шокирующий одних и веселящий других.
За все эти годы, за почти тридцать романов и множество рассказов, Дик ни разу не шел на компромисс, дабы угодить рынку, но, тем не менее, собрал аудиторию преданных читателей. Любопытно, что сейчас, когда я пишу это, он более известен и гораздо выше ценится в Англии, чем у себя на родине. Так сложилось, наверное, потому, что большинство американских издателей предпочитает легкую диету "спокойного ужаса", чем то жирное рагу, которое готовит Ричард, и вместе с удачными "спокойными" романами ужасов забивают полки книжных магазинов бесчисленными броскими с виду псевдолитературными упражнениями в мракобесии, написанными авторами, не удосужившимися выучить грамматику и синтаксис, книгами, портящими репутацию всему жанру ужасов. Эти тома, которые нельзя читать ни в коем случае, вместе с обязательными 3568 вампирскими романами в год практически разрушили подпорки, на которых держится жанр, когда Дик пытался построить карьеру, делая вещи, которых не делал никто другой.
Несмотря на это, он выжил и преуспел, потому что значительному количеству читателей время от времени хочется разбавить свою литературную диету тарелкой доброго рагу. Его лишенные всякой политкорректности, безупречные и холодные в изображении зла книги не похожи ни на чьи-либо - что жизненно необходимо писателю, если он хочет удержаться на плаву в однообразном море современного книгоиздательства. Теперь, написав столько книг, он всем показал свою истинную сущность и вряд ли когда-нибудь снова сумеет втиснуться в костюм курицы.
Более того, когда я с Гердой прихожу к Лаймонам на ужин, мы иногда задумываемся - на самом ли деле Энн та самая милая леди, какой кажется, или же она маскируется не хуже своего мужа. Когда она готовит, я незаметно пробираюсь на кухню - просто чтобы убедиться, что она добавляет к блюдам только травы и специи, а не смертельные яды. Когда она берет в руки нож для разделки мяса, я отодвигаюсь к самому краешку стула, готовясь выскочить из-за стола и выпрыгнуть в ближайшее окно, если она вдруг направится ко мне, а не к готовящейся индейке. Несколько раз случалось, что я чрезмерно нервничал, неправильно оценивал ее действия и выбрасывался сквозь оконное стекло только чтобы посмотреть на дом с газона и увидеть, как она стоит над индейкой, изумленная и сбитая с толку. Я слишком стесняюсь высказывать ей свои подозрения, поэтому всегда говорю, что катапультируюсь из комнаты из-за катастрофического мышечного спазма; думаю, она всегда покупается на эту историю, потому что она постоянно дает мне имена медиков-специалистов, могущих мне помочь - и все они в результате оказываются психиатрами.