– Вы считаете, что Лагин промышляет перепродажей картин и мошенничеством?
Мой друг покачал головой:
– Почти уверен, что его интересовал только «Иуда», он неплохо зарабатывал парадными портретами, играя на тщеславии своих клиентов.
– Для следствия было бы удобней, чтобы Лагин предложил Терновскому приобрести «Иуду» в складчину, а потом перепродать с наваром. Лагин наверняка бы взял большую часть прибыли, в этом случае его подельник возмутился бы и – убил обманщика. А чуть позднее, замученный совестью, решил принять яд.
– Я понимаю, что так удобнее, – задумчиво произнёс Измайлов. – Но, во-первых, Терновский и Лагин враждовали. Во-вторых, у Лагина наверняка есть знакомые посолиднее Терновского, у которого картины не расходились так бойко. И, наконец, я всё ещё не знаю, где был убит Лагин. Поэтому прошу вас, Егор Федотыч, разрешить нам с Михаилом Ивановичем посетить квартиру Терновского: там мы попробуем определить, умер ли он сам, или ему помогли. Может, найдём и связь с Лагиным.
– И меня не забудьте, пожалуйста, – звонким голосом примерной ученицы добавила Оленина.
– Нет, Танечка, и не проси, – твёрдо заявил Кудасов. – Не женское это дело – бегать по квартирам с мертвецами.
– А в тюрьме сидеть – женское дело? Да и мертвеца там давно нет.
– Нет, значит – нет, – отрубил крёстный, и я узнал в нём прежнего несгибаемого полицейского служаку.
Поскольку мне надо было посещать университет, Измайлов договорился, что мы зайдём в студию Терновского во вторник – в тот день было меньше лекций. Татьяна Юрьевна потихоньку отозвала меня в сторону и заставила пообещать, что я в тот же вечер расскажу ей всё в подробностях. Она стояла очень близко ко мне, так что я слышал запах её духов с ноткой ванили, видел трогательные каштановые завитки на висках и, кажется, даже ощущал лёгкое дуновение от взмаха бархатных ресниц. Разве мог я ей отказать?..
Во вторник вечером Татьяна Юрьевна предложила поужинать в ближайшем к её дому ресторане «Paradis», который приятно удивил меня богатым выбором блюд из разных стран. Здесь предлагали бенгальских фазанов, римского барашка на вертеле, парижские медальоны из куропаток, донскую стерлядь и так далее. Поскольку ни я, ни моя спутница не чувствовали голода, официант с липким взглядом получил заказ на страсбургский слоёный пирог и мороженое «Кардинал» с клубникой и фисташками. Добрым сюрпризом оказалось наличие в меню красного болгарского вина «Сира», полюбившегося моему другу: оно прекрасно подходило к неспешной беседе с дамой.
Тремя часами ранее мы с Измайловым посетили студию Терновского, которая на самом деле оказалась квартирой на пятом этаже мрачного дома в конце Екатерингофского проспекта. Окна студии смотрели на Екатерининский канал, и сразу стало понятно, отчего в полиции решили, что именно Терновский убил Лагина и помог его трупу уплыть в сторону адмиралтейских верфей. Дверь нам открыл сам Кудасов, больше там никого не было. Несмотря на то, что хозяин квартиры давно лежал в одном из столичных моргов, внутри помещения витал густой, терпкий запах красок, скипидара и лака. Студия служила Терновскому и местом для рисования, и жилищем. Не удивительно, что он постеснялся пригласить Оленину к себе домой. Кухня оказалась вопиюще мала, – там с трудом помещался один человек. Квартира состояла из одной большой комнаты, в которой было отгорожено место для кровати, стула и зеркала, всё же остальное пространство занимали картины; в углу приютился колченогий мольберт, а рядом на столике, среди разноцветной россыпи кистей, красок, и карандашей, лежала стопка чистых листов бумаги и набросков. Прямо посередине комнаты находился небольшой круглый стол с тремя стульями. По словам Кудасова, за этим столом и сидел мёртвый Терновский, когда его нашла хозяйка.
Мы немного погуляли по студии, рассматривая картины, а затем подсели за стол к полицейскому.
– Мышьяк был только в бокале или в бутылке вина тоже? – спросил Измайлов.
– Только в бокале.
– Значит, версия о самоубийстве не слишком убедительная.
– Это ещё почему? – проворчал Кудасов.
– Никто не станет бросать отраву в вино, чтобы выпить всего один раз.