- Что нам не пора расставаться, - он мягко отталкивается от машины и встает напротив, - ты еще долго собираешься здесь торчать?
- Мы собирались завтра…
- Я заеду за тобой к девяти.
- Ладно… Погоди! – делаю от него шаг. Что я вообще такое говорю? – Нет! Мне ничего такого не надо!
- Какого-такого? – его глаза точно смеются и это одно из тех мгновений, которые хочется сохранить. Но это не избавляет от дикого смущения.
- Никакого!- уже начинаю сердиться и хмурю брови.
- Ладно, - легко соглашается, делает ко мне шаг, рукой за талию притягивает к себе и в следующее мгновение его губы накрывают мои. Это нежный поцелуй, едва ощутимые касание губ с губами, но значащие так много. Кажется, желудок делает тройное сальто, пока бабочки ворохом поднимаются в животе, щекоча своими крыльями. Меня до него целовал только один человек, и по сравнению с ним, тот просто стирается из памяти, как нечто не значительное. Здесь же мои колени против воли подгибаются.
Отстраняется, все еще придерживая меня. Улыбается почти на моих губах.
- Завтра в девять заберу. И смотри, не шали, зайчик мой.
Сказать, что моя челюсть отвисла, ничего не сказать. Вырываюсь из его рук.
- Ты что это меня целуешь?! – возмущенно раздуваю щеки, стараясь прийти в себя. Крайне сложная задача, если честно.
Складывает руки замком.
- Не первый раз, и помнится, ты не особо возражала.
Щеки такое чувство, что горят просто адским пламенем, но продолжаю смело смотреть в эти пронзительные, сейчас как никогда искрящиеся весельем глаза. Ну что ж хоть кому-то здесь весело.
- Тогда была сделка. А сейчас срок закончен, я тебе ничего не должна!
В его глазах мелькает изменение, и теперь они смотрят более привычно с холодным блеском.
- Да? Ну, зайчик, придется привыкать, что я всегда беру, то, что хочу, вне зависимости от договоров и сделок.
- Я не зайчик! И … и мне все равно… и я ухожу! – быстро разворачиваюсь и, дойдя до калитки ни разу не оглянувшись, скрываюсь за ней. Облокачиваюсь о холодный металл и прикрываю веки, чтобы просто перевести дух. Вспомнив, что не одна встречаю три пары глаз, смотрящих с немым вопросом.
- Чокнутый, - говорю, - на всю голову чокнутый, вот и все.
= 5 =
ИЛЬЯ
« - Сегодня сказок не будет, мама так устала… ты большой мальчик, ведь правда?» - нежно проводит по волосам и наклоняется, чтобы губами коснуться лба. Заглядывает самыми красивыми на свете янтарными глазами и улыбается, - спи крепко. Увидимся завтра. Новый день и новые свершения нас ждут, друг мой! Люблю тебя». Встает, поправляет прядь светлых волос за ухо, оборачивается у двери и дарит мне еще одну улыбку. Последнюю.
Я помню этот вечер до мелочей и могу повторить каждую фразу. Это шестнадцатое августа, ровно пятнадцать лет назад. Сегодняшняя ночь. И она будет длинной. Достаю вторую сигарету и щелкаю зажигалкой. Затягиваюсь.
Лишь воспоминания о маме делают часть меня человечным, ее нет так долго… так, блядь, мучительно долго, но часть ее всегда в моем сердце. Поэтому Святому никогда не понять меня. Я не могу унижать женщин, я ненавижу насилие над ними из-за ее существования в моей жизни. Ее нет долбанных пятнадцать лет, но она до сих пор несет свет. Маленький лучик света - оставшиеся воспоминания. В которые редко позволяю себе окунуться.
Этот же день, на пятнадцать минут раньше. Папа удобно устроился в кресле и как всегда делает заметки в книге. Я точно не знаю, чем он занимался, но каждый день после работы он брал толстую книгу «Вечный зов» и делал пометки ручкой на страницах. Было похоже на хобби.
«Пора спать, скажи, папе спокойной ночи, - мама первая выходит из гостиной, а я уверенно подхожу к папе за долей ласки. Он, отвлекаясь от своего занятия, привычным жестом трепет меня за макушку и коротко улыбается. Его голубые глаза смотрят на меня слегка задумчиво. «Доброй ночи, мальчик мой». Это последние его слова мне.
Они отомщены и виновные наказаны, за что я вечно буду в долгу перед Филиппом. Но почему, блядь, почему мне постоянно не спокойно. Будто это мне нужно было задушить голыми руками гаденыша, внушившего мне страх к выстрелам с детства. Возможно, поэтому его глаза полные слез, и распухшее лицо от побоев, умоляли пощадить? Но разве он пощадил моих родителей? В мире нет места чувствам. Жалость или любовь здесь не имеет цены. Хорошо, если ты знаешь, что весь мир – джунгли, а ты зверь вырывающий свое выживание зубами. Так меня научили и я верю в это. Так мне показала и жизнь.