Я нажал на курок.
Первый и последний раз в своей жизни.
Это обошлось недельной истерикой. Слишком рано. Слишком свежи были воспоминания.
Через время дядя протянул мне складной нож, красивый, с резной ручкой и чертовски острый со словами, что любое оружие становится идеальным, если оточить мастерство.
И я послушно оточил.
Я был послушным ребенком, так меня воспитали родители.
Отступаю назад, вывернув руки, держащих, и резко приседаю, лезвие блистает два раза. По икрам. Раз, два. Глубоко. Парни с матом и стоном падают на пол. Третий делает ко мне шаг, достаю из-за пазухи второй нож и кривлю губы. Становится обратно назад, поглядывая то на ноги ребят, то на своего хозяина, то на меня.
- Проваливай, - киваю на лестницу, - и этих двоих уведи.
- Блять! – Святой отшатывается от девушки, осмотрев всю картину целиком, как и был с расстегнутым ремнем в руках. – Ложка держи его нах!
Но парень предпочитает послушать меня и помогает своим друзьям подняться.
- Извини, Свят, но он тоже Угловой. Филипп не обрадуется, - бросает, словно оправдывая себя.
- Я вас всех убью нахер! Ой!
В один большой прыжок, сбиваю брата с ног и начинаю просто молотить его рожу. Туман ярости застилает не только глаза, но и разум. Свят крупный, но по сути пустышка, просто на стероидах.
- Я… тебя… предупреждал… ее… не… трогать… - останавливаюсь, оглядывая разукрашенное лицо. Его правый глаз заплыл, из носа течет кровь. Смотрит на меня. Поворачиваю голову и натыкаюсь на ее волосы. Ее. Блять. Волосы. Снова достаю нож и подставляю острие к его горлу, чувствуя как он сглатывает и его глаза расширяются. Он испуган.- Я тебя убью. Сейчас.
- Давай! – хрипит и сплевывает кровь.
Чуть надавливаю на кожу и капля крови появляется на острие, когда слышу всхлип за своей спиной. Выпрямляю спину и оборачиваюсь. Карина… Мое сердце второй раз за вечер ухает вниз, в пропасть без дна. Полотно волос, криво обрезах по плечи закрывает ее лицо, но она плачет. Из-за меня. Во всем этом виноват только я.
Так чертовски страшно за другого мне никогда не было.
Моя Карина.
Если сейчас проведу ножом по горлу, то без единого шанса с ней, даже на далекое вероятное будущее. А мне нужен этот шанс. Оставляю Свята и подхожу к девушке. Вздрагивает, когда моя рука касается ее плеча.
- Давай, - бормочу, когда помогаю подняться. Подхватываю ее под колени, которые стерты в кровь. Желание вернуться и все же перерезать горло ублюдку возвращается. Но сжав зубы, делаю один шаг на лестницу и чувствую, как девушка прижимается ко мне, закрыв глаза. Выдыхаю. Она в безопасности. Больше такого никогда не повторится.
Поднимаюсь с девушкой на второй этаж. Понимаю, что меня трясет, нужно чуть успокоиться, чтобы сесть за руль. Ставлю Карину на ноги, чтобы закрыть за нами дверь. Но стоит только мне отвернуться, она срывается и бежит к окну. Успеваю ее поймать на полпути и мягко кидаю на кровать. В моих ушах еще шумит и адреналин бежит по венам. Она смотрит на меня, не говоря ни одного слова, и я не выдерживаю – отворачиваюсь. Карина резко перекатывается и снова бежит к окну, снова ловлю ее и снова кидаю на кровать. Встаю на колени у кровати и беру ее ладони в свои.
- Не надо,- прошу, касаясь лбом ее кожи, - лежи спокойно, - достаю нож и она выдергивает руки.
- Нет! Нет! Нет! – мотает головой по подушке, - ты такой же как они! Нет! Отпусти!
Думаю, если бы пуля попала мне прямо в сердце боль не чувствовалась так остро.
Она активно дергается и я боюсь ее поранить. Убираю нож за пазуху и забираюсь на нее, придавливая своей массой.
- Я хуже, я хуже… Ясно? То, что делают они им в удовольствие, я же ненавижу это и делаю! Я хуже, Конфетка, я намного хуже, чем все они!
Не сдержался и уже готов дать себе оплюху, но лишь выдыхаю пары гнева и злобы. Не на нее, а что довел до всего этого. Это я. Моя вина, черт возьми!
Она тут же стихает. Смотрит прямо мне в глаза, пытаясь прочитать мои действия. Ее грудь быстро поднимается-опускается от маленькой пробежки. Красивое лицо, будто бы, художник взял кисть и нарисовал идеальный овал. Вывел чарующие глаза с длинными темными ресницами, маленький нос без изъянов и слегка пухлые, аккуратные губы, рожденные для поцелуев. Создавая свой шедевр для кого-то определенно особенного. Только для того, кто действительно будет достоин.