У Лестера ото всего этого голова пошла кругом, но одновременно с тем он прямо всей кожей ощутил, как разливается вокруг настроение праздника. И его личный тихий новый год в одиночестве превращается в веселое торжество, которое он разделит с самым важным для него человеком. Он улыбнулся Эрике, вручив ей охапку омелы — а потом с удовольствием влился в общее буйство, командуя слугам, куда и что передвигать, как ставить елки и чем драпировать подставки. Особенно тщательно подойдя к той, вокруг которой должна была разместиться деревенька. Они, кроме прочего, заказали по привезенному Лестером каталогу маленькую железную дорогу с самодвижущимся поездом. И нужно было распланировать все так, чтобы и для нее хватило места, когда ее доставят на завтра. Пока же им предстояло расставить домики, и к этому делу Эрика подошла с особым тщанием и энтузиазмом. Тут уж Лестер не раздавал указания, а только слушался, куда и что поставить, чтобы создать нужную композицию.
Надо сказать, домиками Эрика восторгалась особо. И яркости и перламутрово поблескивающему снежку на коньке крыши и тому, что в окошки вставлены крошеные стекла, и что за ними видны бумажные силуэты жильцов, и тонкости раскраски и фантазии мастера их создавшего, она то и дело показывала: «Смотрите, тут снеговичок в углу притаился». «А у этих в венке на двери крошечные свечи!». И Лестер и мисс Фултон с удовольствием разделяли с ней эту радость.
Эрика снова была упоительна, со своим детским счастьем от приближения праздника, а Лестер любовался и наслаждался ей. Хотя не будь здесь миссис Фултон, наслаждаться было бы намного проще. А при ней Лестер даже говорить откровенно не мог. Ни комплиментов Эрике сказать, как ему хотелось бы, ни подойти ближе. И уж тем более — не прикоснуться. После сцены со стеком, когда миссис Фултон их чуть не застукала, Лестер ощущал себя тайным и коварным соблазнителем, который только и ждет улучить минуту, чтобы надкусить свое сладкое яблочко.
Особенно на следующий день: спать одному, без Эрики, было весьма тоскливо, и он просто изнывал, дожидаясь момента, когда наконец сможет очутиться с ней наедине по воле случая. Момент настал после завтрака, где Эрика поделилась планами украшения подоконников. И вот, идя по коридору из своего кабинета час спустя, Лестер заметил ее за портьерой — край платья и тихий шорох юбок. Видно, тем самым украшением подоконников она и занималась. Сердце у Лестера немедля забилось чаще, как у пылкого влюбленного — которым он, что уж там, на деле и являлся. И он, внимательно оглядевшись, чтобы увериться, что миссис Фултон поблизости нет, тихо подошел ближе, чтобы вкрадчиво спросить:
— Мое прекрасное сокровище, не нужна ли вам помощь? — на «вы» он решил обращаться к ней всегда, памятуя о стеке. Чтобы не запутаться в обращениях, если миссис Фултон вновь появится так же неожиданно.
— Что вы себе позволяете? Как вы можете? — из-за занавески выскочила миссис Фултон с испуганно распахнутыми глазами, — Вы… вы… Это недостойно мужчины, приютившего беззащитных женщин у себя в доме! Ах, хорошо, что этого не слышала Эрика, бедняжка!
«О небеса! Проклятье!» — мысленно вскричал Лестер, вытаращив глаза на миссис Фултон. Это же надо было так перепутать! И что теперь делать?.. Он снова оказался беспардонным замом, хотя в это раз даже не планировал. Оказываться хамом согласно заранее придуманному плану было как-то… значительно менее нервно.
— Я всего лишь хотел предложить помощь, — попытался нелепо оправдаться Лестер, разведя руками. Перепугался он, по правде сказать, не на шутку. Вот возьмем миссис Фултон сейчас — и увезет от него Эрику обратно к дядюшке! И расскажет ему еще в красках, какой Лестер невоспитанный паразит. И что тогда делать?..
— Но не в таких же выражениях! Я старше вас и вдова! И хорошо, что вы хоть не к Эрике так подошли, бедняжка совсем бы напугалась, а она так слаба! — продолжила ругаться миссис Фултон.
«О, миссис Фултон, сдается мне, вы изрядно недооцениваете Эрику», — подумал Лестер. Он был практически уверен, что, подойди он к своему сокровищу в аналогичных обстоятельствах, когда они не помолвлены и он ей чужой мужчина, она бы надела ему на голову праздничный венок. Вот этот, с золочеными шишками, который миссис Фултон прикрепляла к оконной раме, когда Лестер нечаянно на нее напал.
— У меня и в мыслях не было к Эрике так подходить! — нагло соврал Лестер. Кажется, беспардонное вранье начинало у него входить в привычку. А потом принялся извиняться, потому что ничего другого ему не оставалось: — Прошу меня простить, миссис Фултон…
Эту высочайшей степени неловкости сцену прервала Эрика.
— Граф! Что я у вас нашла! Настоящие сказочные сокровища на чердаке. Я уже имела смелость попросить у слуг снести их в гостиную.
— На чердаке? Признаться, у меня до него руки не дошли, когда я приводил дом в порядок! — увидев ее, радостную и воодушевленную, Лестер не мог сдержать улыбки. Она сама выползла на лицо. — Пойдемте же скорее смотреть, что вы там обнаружили такое чудесное!
Ему и впрямь было любопытно, дело было не в том, чтобы поскорее смыться от неприятного разговора с миссис Фултон. Лестер был совершенно уверен — раз Эрика назвала нечто «сказочным сокровищем», это стоит внимания. И наверняка окажется интересным и удивительным. И не ошибся: на чердаке, куда она полезла, чтобы найти старый чемодан для одной своей затеи с украшением дома, Эрике попался целый сундук старых новогодних игрушек. А Лестер и не подозревал о его существовании!
Они разворачивали эти забытые ценности с трепетом, восклицая и восхищаясь каждой сохранившейся хрупкой игрушке. Тут было много сложных в изготовлении стеклянных не шаров, а ангелов и птичек, корзиночек с цветами, под хрупким стеклом лежали ватные игрушки с господами и дамами на гулянии и Эрика с мисс Фултон немедля решили, что самые маленькие годятся для деревеньки. Еще ниже лежало самое крепкое: папье-маше и дерево. Там доставало лошадок, оленей, самых первых моделей автомобилей, санок и домиков.
— Это не Логриские игрушки, конечно, — уверенно изрекла миссис Фултон, — Я помню времена моды на них, когда маркианское производство опережало наше и их игрушки были сложнее и интереснее. Тогда маркианскими игрушками принято было хвастать, а наши вешать на задние ветви. Сейчас уже и наши мастера умеют не хуже, но все же приятно вспомнить, какими особенно пленительными они казались нам.
— Они и сейчас кажутся чудесными, — пылко воскликнула Эрика, крутя в руках парочку бегущих под руку конькобежцев и ваты, — взгляните на эти очаровательные тонко расписанные личики, на живые позы, красивые складки одежды, коньки этой парочки! По-моему, их хватит на целую елку, и я бы нарядила одну только ими. Это будет необычно!
— Давайте нарядим ту, вокруг которой стоит деревенька? Тогда она будет совсем особенной, — немедленно предложил Лестер, заражаясь ее энтузиазмом. — Или ту, которая в столовой — я там оставил старую мебель и стенные панели, больно уж они были хороши, так что столовой пойдут старые игрушки.
Все же у Эрики был прекрасный вкус. И голова притом постоянно полнилась новыми чудесными идеями. И мир вокруг готов был щедро ее дарить в ответ на такую щедрость и желание сделать все вокруг красивее — вот хотя бы этим сундуком игрушек. Лестер тоже готов был задарить ее с ног до головы, лишь бы она вот так горела радостью.
— Я как раз думала о столовой, там приятный дух старых вещей, — согласилась Эрика.
И они пошли наряжать елку и все это было так мило, что даже на время отвлекло миссис Фултон от случайной выходки Лестера, но, увы, не насовсем. По счастью, срочно забирать Эрику из его дома она не собиралась, но, похоже, твердо уверилась, что Лестер — развратный негодяй, от которого нужно на ночь запирать спальню, вставив в дверную ручку канделябр. Хотя он даже к Эрике влезать в спальню без предупреждения не собирался, он собирался сперва предупредить, а потом уже влезать.