— Лена, нельзя начинать этот разговор… Он становится непереносимым, когда речь заходит о старшем. Понимает, что мы его используем, только я не понимаю, почему он соглашается на это.
— Может быть… Та девочка? Эвилина… Она привлекла его внимание? — женщина присела рядом с мужем, который озадачено, разглядывал ножку бокала.
— Всё может быть… Нашему делу это никак не мешает.
— Девочка не должна страдать, Коннор!
— Если так ему угодно, то она будет делать всё, что он прикажет.
— Да, мамуль, Эвилиночка сделает всё, что я ей прикажу, — из-за угла показался Андриан, его длинные пальцы ловко играли монеткой. Серые глаза отбивали холод маньяка, которого нельзя остановить.
— Вален…
— Отец, не знаю, о ком ты, я — Андриан, ваш единственный сын, — он любезно улыбнулся и зашагал в противоположную сторону.
*************
— Знаете, сколько себя помню… Я был… Нет, не так, сейчас получится. Мне было семь лет, когда отец сказал, что моё истинное имя — Андриан, ну, я ему такой: «Па, но ведь моего старшего брата…», — после этого Валентин замолчал, — он меня ударил. Моего старшего редко видели, поэтому я быстро стал его копией, собственно, моей личности больше не существовало. Хотя, многие сомневались в схожести. Я ел иначе, смотрел иначе… Ведь, ну, другой я. Индивидуальный человек не может в точности повторить мгновенно привычки своего родственника, даже если это заложено генетически. Мне изменили имидж, что там, цвет глаз. А вы спросите: «Хей, Лик, что же нравится тебе?»
Женщина, опираясь на остатки сил, отползала от рассказчика, используя уцелевшую неокровавленную ладонь. Валентин искоса взглянул на неё, и резко наступил, от чего полуживая завыла.
— … а я вам отвечу: «Понятия не имею, дорогуша». В итоге, я изменился. Врачи говорили, что у меня развились психические отклонения. Хотя, я уверен в том, что полностью здоров и адекватен. К слову, знаете, почему «говорили»? Это еще тот анекдот, они сами вам поведают, — Валентин засмеялся, женщина отрицательно махает головой, она совершенно не хотела слышать анекдота, — да ладно. Тебя никто не спрашивает. Твой муж наверняка уже там, — он указал пальцем на небо, — во веки веков, верно? Не печалься, я буду беречь её. Что? Не хочешь? Мне плевать. Никто не спрашивал, хочу, ли я становится копией брата. Тебя тоже не спросят. Так вот, я потерялся в себе, совершенно забыл увлечения, манеру. Роль играл — непревзойденно, даже брат не сумел сыграть себя же так, как это сделал я. Пришлось подкатывать ко всем девочкам, которые его когда-либо интересовали или, которых интересуют мои родители. Печально, не так ли? Теперь, когда все это осточертело, я действую сам. Мало того, что за мной Лис следит, так еще и крадут невесту. Согласен, просто ужас… Ах, кому я это рассказываю…
Завтра в газетах, мы увидим, кое-что очень занимательное.
*************
— Эвилина-
— Поэтому, по какой-то причине Хензеры захотели из Валентина сделать Андриана. Чем-то старший их напугал, возможно, удивил. Они боялись, что Андриан свергнет их лживые лица, поэтому пришлось устранить старшего сына. Общество не имело право заподозрить подмену, Валентину пришлось не сладко. Некоторые источники говорят, что младший сын — псих. Охотно верю, тебе и представить сложно, как много людей он убил.
— Я видела, что у него быстрая смена настроения. Один раз он весь в крови пришел, но чтобы все было настолько масштабно. В это сложно поверить…
— Ладно, — его прервал телефонный звонок, — секунду. Да? В новостях? Сейчас, сейчас…
Он быстро набирает что-то на ноутбуке, я смотрю через плечо.
…В не менее известном месте, были убиты двое…. По некоторым данным — это семейная пара. Колотые раны, у женщины сломана кисть. На полу написано «ХА». Вероятно, преступник долго издевался над телами убитых, что и подтверждает смехотворная надпись. Мы вернемся через несколько минут…
— Тебе сказали это посмотреть? Но… Я ничего не понимаю… — Эндрю бросил трубку и присмотрелся к кадру, где было видно одного из трупов.
— Думаю, это ещё одни из его жертв. Может, это семья врачей, которые сказали, что он психически болен?
— Он убивает тех, кто ему ставил диагноз? — я удивленно распахнула глаза.
— У каждого психа, свои увлечения, — философски выразился он.
…Следователи выяснили, что была убита семья Ярманских… Их дочь — Эвилина Ярманская — пропала без вести…
— Бог мой, — Эндрю обнял меня, а я сидела в шоке, переслушивая одну фразу несколько раз.
— Не могу поверить, — промолвила одними губами, — этого не могло произойти…
— Тише, маленькая, тише…
— Кто это сделал, Эндрю? — я шмыгнула.
— Валентин, который шифруется задом наперед, ничего сложного, маленькая.
— Зачем это? Почему МОИ РОДИТЕЛИ?! — я посмотрела ему в глаза, Эндрю не давал ясного ответа.
— Думаю, они как-то мешали. Не волнуйся, я с тобой. Никто тебя не обидит, — неприятный комок поступил к горлу, мне хотелось плакать. Нет, рыдать горючими слезами. Бежать, падать. Сдирать коленки. Умолять. Я… Я… хочу снова обнять маму. Пошутить с папой. Мы никогда не поедем на море. Я больше не почувствую сладкий аромат блинчиков. Мама не обсудит мальчика, который посмотрел мне вслед. Крах всему.
— Я должна туда поехать, мои родители… Они… — я хотела приподняться, но Эндрю остановил меня.
— Тебе нельзя там появляется, он определенно ждет твоего появления. Я не могу рисковать твоим здоровьем.
— Да мне плевать! Мои родители погибли! Мой дом закрыли! Он разрушил мне жизнь! — я продолжала кричать и задыхаться от потока слез, легким не хватало воздуха.
— Мне не плевать! Помолчи и попей водички! — он всунул мне стакан в руки и закурил, выйдя на балкон, — тебя надо спрятать, уберечь, а не отдавать ему. Понимаешь?
— Эндрю…
— Что?
— Зачем ему я?
— Если бы я только знал, Эви… — он кинул выкуренный бычок.
— Возможно, даже он не понимает, зачем я ему?
— Естественно.
— Стой… Он псих…
— Конечно, я тебе это и говорил несколько минут назад, — я остановила его речь.
— Он убивает тех, кто контактирует со мной. Целился в мою подругу, но попал не в того человека. Убил парня, с которым я танцевала. Возможно, хотел уничтожить тебя? Намерено появлялся в тех местах, где нахожусь я.
— Хочешь сказать, что он пытается ограничить твой круг общения такими радикальными методами? Родителей убрал, любое мужское внимание искореняет, на первых его проявлениях… Он хочет, вырезать всех, чтобы в мире не осталось людей, к кому ты могла бы обратиться. Единственный, кто останется в живых из знакомых — он. Даже если ты попытаешься заводить новые дружеские отношения, Валентин может их быстро свести на нет.
— И я забоюсь контактировать с кем-то, кроме него, чтобы уберечь человеческие жизни, — вот надо было мне привлекать его внимание, да еще и целоваться. Да к тому же.
— Да… Побоишься, и все, с психом на всю жизнь.
— Я, правда, в полной жопе.
— Лучший друг врать не будет. Ничего. Сказал же, что в обиду не дам.
— Чтобы я без тебя делала…
— Плакала бы дальше, — он пожал плечами. Ну, скорее да, но признавать это не собираюсь. — Кстати, мы завтра переезжаем, снова, в другой город.
— В смысле?
— Включай свои прекрасные мозги, отходи от шока. Тебе некогда заниматься этими бабскими делами, вроде «поплакала і стоп, фіалка розцвіла…». В нашей игре либо выживаешь, либо умираешь. Других вариантов больше нет.
— А говоришь, что у тебя обыкновенная работа. Когда уже расскажешь свои темные делишки?
— Меньше знаешь — крепче спишь, — пошутил он, за что, я локтем дала ему в бок, — ладно-ладно, как-нибудь по дороге.
*Примечание — использованная украинская фраза, который сказал Эндрю — это слова из известной украинской песни. «Казка — Плакала».
Больше книг на сайте - Knigoed.net