— Мы голые вместе, наши тела сплелись и прижались друг к другу. Звучит не так уж и плохо?
Я вздрогнула, но не от страха. Все это было похоже на статью из учебника о Стокгольмском синдроме, потому что его слова воспламеняли меня изнутри и снаружи.
— Мое предложение — единственное, которое не заканчивается ударом моим коленом по твоей промежности, — при этих словах я, как надеялась, сурово посмотрела на него. — Обнимать меня или нет. Решать тебе.
Себастьян облизнул губы и ослабил хватку на моей футболке.
— Иди в постель
— Пижама или нет? — черт возьми, я только что выиграла?
— Ты можешь надеть свою пижаму.
Он засунул пальцы за пояс боксеров и стянул их на пол. Его член выскочил на свободу, толстый и твердый.
— Но я останусь голым.
Я отвернулась и поспешила в спальню. Он погасил свет в ванной и пошел прямо за мной.
— Иди сюда.
Хотя это была моя сделка, но его слова были произнесены командным тоном.
Я скользнула между простынями и наблюдала, как его темный силуэт легко опустился рядом со мной. Его рука обернулась вокруг моей талии, и он притянул меня к себе.
Глубокий вздох покинул мои легкие, как только наши тела соединились.
— Почему это кажется таким правильным?
Он ошеломил меня — своим теплом, звучащем в голосе искренним удивлением и тем, как я на него реагировала. Я этого не понимала и ненавидела себя за то, что хоть отдаленно положительно к нему относилась. Это было не передать словами.
— Я знаю, что ты тоже это чувствуешь.
Он уткнулся носом в мои волосы.
— Нет.
Это был слабый протест, учитывая, как мой живот сжался, когда моя грудь прижалась к его боку, а соски затвердели без моего согласия.
Себастьян перевернулся на бок и обнял меня, окутывая своими ядовитыми объятиями. Словно я была поймана Венериной мухоловкой (прим. растение болотистых областей восточного побережья США. Венерина мухоловка ловит своих жертв с помощью специализированного ловчего аппарата, образованного из краевых частей листьев. Захлопывание ловушки инициируется тоненькими волосками на поверхности листьев). Как несчастная муха, я думала, что одержала верх, но теперь, когда он прижался ко мне, я стала жертвой приманки.
— Прикоснись ко мне.
Его хриплый голос разлился по моему телу, распаляя кожу.
— Это не было частью сде…
— Ты сказала, что я могу тебя обнимать, — он прижал губы к моему уху и прошептал: — Просто обними меня тоже.
Я оставила руку на боку, отказываясь принять его объятия.
— Упрямая, — он улыбнулся мне на ухо. — Как насчет еще одной сделки?
— Меня вполне устраивает наша нынешняя сделка.
— Я знаю, что ты чувствуешь себя хорошо, — он гладил ладонью меня по спине вверх и вниз. — Но, возможно, мне есть что предложить.
— Что?
Его руки на мне действовали успокаивающе, и я расслабилась, несмотря на ситуацию.
— Если ты согласишься прикоснуться ко мне…
Я покачала головой, прислонившись к нему.
— Я не согласна.
Его низкий смех послал волну тепла по коже.
— Я уже попробовал твои губы, твой язык. Тебе понравилось не меньше, чем мне.
Мои щеки просто пылали, и мне пришлось заставить себя оставаться на месте.
— У меня не было особого выбора.
— У тебя был большой выбор, — он провел пальцами по моим волосам. — И ты приняла то решение, которое хотела.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Думаю, что понимаешь. Часть тебя знает, что я тот самый мужчина для тебя. Что мы принадлежим друг другу. Это и есть настоящая ты. Ты не какая-нибудь красна девица, чтобы твой парень был идиотом и относился к тебе как к принцессе. Ты светлая, но жаждешь темноты. Ты жаждешь меня.
Мое сердце поспешно ответило ему, и я пожалела, что не разделась и не уснула на краю кровати. Его прикосновение было слишком обезоруживающим, его слова говорили со мной на уровне, которого я даже не касалась. Как он мог видеть меня изнутри? Или, может быть, он вообще ничего не видел. Может быть, он просто проецировал на меня то, что хотел. Но если это правда, почему я чувствовала себя такой противоречивой?
— Это прекрасно, но я не об этом. Не то, чтобы я отказывался от такого подарка. Твоя часть сделки в том, что если ты согласишься, то притворишься, что я тебе нравлюсь.
Я вытянула голову, чтобы заглянуть в темные омуты его глаз.
— Это трудная задача.
Его губы дернулись.
— Уверен, это не так сложно, как ты себе это представляешь.
— Ты прав. Это еще хуже.
— Зайди дальше, — он продолжал гладить мою спину. — Притворись, что ты здесь, потому что ты этого хочешь.
Он просил больше, чем передавали его слова. Отпустить себя — это то, чего он хотел от меня. Забыть себя и позволить этому случиться со мной.