Неуверенность и беспокойство, а может быть, даже легкая паника охватили меня при словах Джо. Он был единственным другом, оставшимся у меня после колледжа, единственным, кто был рядом со мной, так что он знал, о чем говорил. И все же я устала стоять на одном месте.
— Джо, мне нужно что-то изменить.
Некоторое время он молчал.
— Ты взрослая женщина, дорогая. Ты делаешь то, что должна, и знай, что я всегда тебя поддержу. Но я официально обеспокоен этой идеей.
— Барбара считает, что это отличная идея.
— Барбара не знает того, что знаю я.
Вскоре мы закончили разговор, и какое-то время я раздумывала, не последовать ли совету Джо. Но потом подумала о своих ограничениях как девушки, о Генри, и о том, как сильно я хотела избавиться от этого зуда.
С другой стороны, я, возможно, немного забегала вперед. Генри, когда не играл в злодея, от природы был кокетлив и очарователен. Но это вовсе не означало, что я ему нравилась. Этот обед мог быть просто попыткой загладить свою вину за то, как он со мной обошелся.
Ровно в час дня Генри ждал меня в приемной. С улыбкой на лице он изучал меня с головы до ног неторопливым взглядом, словно наслаждался каждой минутой, наблюдая, как я иду к нему.
Ладно.
Возможно, я ему нравилась.
Генри предложил мне локоть и одарил высокомерной полуулыбкой, гораздо более привлекательной, чем мне хотелось бы.
— Готова идти, Солнышко?
На мгновение я оказалась застигнута врасплох не только этим прозвищем, но и им самим. Передо мной был совершенно другой человек, не тот, который ворвался в мой дом и угрожал, чтобы я не причинила вреда его другу. Думаю, этот человек намного сложнее, чем думали большинство людей.
Я пыталась отмахнуться от бабочек в животе — они кружили там со вчерашнего обеда — и проигнорировала предложенную руку.
— Солнышко? — рывком открыла дверь в приемную и придержала ее для него.
Генри покачал головой, смеясь над моим отказом, и прошел в открытую дверь впереди меня.
— И? — спросила я.
— Что «и»?
Но вопрос потерялся в переполнивших меня ощущениях, когда двери лифта закрылись, оставляя нас наедине в маленьком пространстве.
Мои щеки вспыхнули. На них можно было пожарить бекон.
Краем глаза я посмотрела на Генри, и заметила, что он продолжал веселиться.
— И что теперь? — фыркнула я.
— Ничего. — Он пожал плечами. — Ты очаровательна, когда сердишься.
— Если бы ты хоть что-то смыслил в женщинах, знал бы, что это последнее, что нужно говорить сердитому человеку.
— Вообще-то, учитывая, какой очаровательной я нахожу тебя, когда ты злишься, вполне логично, что я хочу, чтобы ты оставалась такой.
Я закатила глаза.
— Очень мило.
Он игриво толкнул меня локтем.
— Значит, мы оба милашки, да?
Двери лифта открылись, и я шагнула вперед.
— Я милая. Ты... я подумываю о недиагностированном раздвоении личности.
За моей спиной раздался смех Генри, и, услышав этот неотразимый звук, мне пришлось подавить улыбку.
Генри поспешил за мной.
— Думаешь обо мне? Значит я начинаю тебе нравиться.
— Ага, как бородавка.
Он ухмыльнулся и бросился открывать выходную дверь. Пройдя мимо, я заметила, каким озорством блестят его голубые глаза.
— Это будет весело.
Я нисколько не удивилась, обнаружив, что Генри ездил на серебристом кабриолете Mercedes S-класса. Крыша была опущена, и когда Генри открыл для меня пассажирскую дверцу, мне было немного страшно садиться на девственно чистое сиденье цвета слоновой кости из-за страха испортить его. Погрузившись в роскошный автомобиль, я с восхищением осматривала невероятно сексуальный интерьер.
Генри сел на место водителя и одарил меня такой радостной улыбкой, какая бывает у ребенка на Рождество.
— Готова?
— Неплохая машина.
— Слова говорят «впечатлена», а тон-нет, — заметил он, натягивая ремень безопасности. — Поднять верх? Чтобы ветер не испортил прическу?
— Меня это не волнует. — Я нахмурилась, раздосадованная тем, что он думал, будто я настолько озабочена своей внешностью. — Меня волнует, насколько это странно.
Когда мы остановились в пробке, Генри надел солнцезащитные очки авиаторы.
— Что странного в том, что двое взрослых людей обедают вместе?
— То, что сорок восемь часов назад мы были врагами.
— Так мелодраматично. Мы просто ошибались друг в друге.
— Ты во мне ошибался. Но думаю, я тебя раскусила.
— И именно поэтому мы идем на обед, потому что первое впечатление было не верным. — Он одарил меня сексуальной ухмылкой. — Ты не знаешь обо мне ничего хорошего.