— Я близкий друг доктора Уильямса, — только половина лжи. Я был хорошо знаком с Тимоти, моим помощником, который играл доктора Уильямса по телефону несколько раз. — Поэтому я решил, что провожу тебя.
— Оооо, — она сложила руки у себя на коленях и замолчала на мгновение, потом бросила на меня резкий взгляд. — Так вот почему меня пригласили в эту экспедицию?
Я улыбнулся.
— Можно и так сказать.
Ее глаза прояснились, манера поведения стала открытой.
— Это так… О Боже… это так великодушно с твоей стороны! — она взяла мою руку, ее тепло передалось мне. Я с жадностью принял это, как если бы был вампиром, нуждающимся в ее крови.
— Не думай об этом. Я был впечатлен твоей преданностью и знаниями. Казалось естественным, что я подергаю за ниточки, чтобы ты встала на правильный путь, — «тот, который приведет ко мне».
— Это слишком, на самом деле, — она аккуратно вытащила свою руку из моей.
— Сожалею об этом.
— Ты можешь прикасаться ко мне.
На ее щеках заиграл румянец, и она опустила взгляд на пол лимузина.
— Я просто понятия не имела, — на ее лбу появилась морщинка. — И я думала, что получила место по собственной заслуге.
— Ты это и сделала, — гордость была эмоцией, которую я действительно понимал. Это была часть самосохранения, ряд протоколов в сути каждого человека. — Ты исключительно подходишь для этой экспедиции. На самом деле, никто больше этого не сделает.
Она прижала ладони к щекам.
— Я просто очень потрясена.
— Потому что твоя мечта сбылась? — мне не было стыдно. Играть с моей едой и смотреть, как она истекает кровью, прежде чем я съем ее, не было ничего нового.
— Да. И ты помог, — она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. — Почему?
— Как я уже сказал, я проявил к тебе особый интерес.
— Линк знает?
Я стиснул зубы. Его имя не должно быть на ее губах. Только мое.
— Нет. Боюсь, он ничего не знает. Разве ты против? — он был дураком, если когда-либо выпускал ее из виду.
Она повернула голову в сторону, как будто неправильно меня услышала.
— Я… эм…
Энтони выехал на автостраду, направляясь от города прямиком к моему поместью на южном краю Катскиллса.
Камилла посмотрела в окно и покачала головой.
— Это не путь в аэропорт.
— Нет.
Мне очень понравилась эта часть. Она наконец-то почувствовала паутину вокруг себя. Конечно, я никогда раньше не похищал женщину, но за тридцать два года я наткнулся на множество ловушек. Ни одна из них не была настолько продумана, и острые ощущения от этого начали гудеть в моих венах.
— Куда мы направляемся? — она провела пальцами по стеклу и повернулась ко мне. — Другой аэропорт?
— Нет.
— Нам нужно забрать еще кого-то? — ее тон прозвучал обнадеживающе.
— Нет.
Она смотрела мне в глаза, но не могла найти там утешения. Только я, решительно настроенный человек, одержимый ею.
— Что происходит? — она тяжело сглотнула и оглянулась. Страх, который сковал ее, был слаще, чем все, что я когда-либо пробовал. Он наполнил меня, напоминая, зачем она мне нужна. Камилла заставляла меня чувствовать, давала мне жизнь. Я хотел взять у нее все эти ощущения, попробовать каждое, пока бы не насытился.
Что-то, что она увидела в моих глазах, заставило ее прижаться к двери.
— Куда мы направляемся?
— Имеет ли это значение?
Она вздрогнула, как будто мой голос резал слух.
— Да. Пожалуйста, скажи, что происходит? Себастьян? — она опустила руку в карман своей куртки — тот, где она держала свой мобильный телефон.
Я схватил ее за запястье и прижал к сиденью ее голову. Она вздрогнула, когда я вытащил ее телефон из кармана и засунул его в свой.
Она открыла рот, чтобы закричать.
— Тссс, — я обернул ладонь вокруг ее горла, достаточно надавив, чтобы она знала, что я серьезен. Камилла в страхе вонзила ногти мне в предплечья, так что я сдавил горло сильнее, пока она не остановилась.
— Все, что тебе нужно знать, это то, что ты принадлежишь мне.
— Что? — она пыталась покачать головой. — Нет.
— Ты всегда предназначалась мне.
— Пожалуйста, отпусти меня, — ее голубые глаза наполнились слезами.
— Никогда, — я ослабил хватку, чтобы она могла дышать.
— Ты не можешь этого сделать.
— Уже сделал. Ты в месячной поездке на Амазонку. Там очень плохая связь, если такова вообще имеется. Никто не узнает, что ты пропала, пока ты не вернешься в январе.