Это было так безумно, что я не могла не улыбнуться.
— Если бы я была учителем литературы, я бы, скорее всего, прокомментировала важность перспективы. К сожалению, я учитель естествознания, так что могу сказать тебе, без оговорок, что твои факты являются необоснованными догадками.
Двери распахнулись, и мы вошли в роскошный пентхаус с таким видом, от которого захватило бы дух даже у Нью-Йоркского риэлтора. Полы из темного дерева, окна от пола до потолка и роскошная мебель. Мужское и отполированное пространство было тщательно украшено в соответствии со вкусами Себастьяна. Простой, спартанский, но в то же время роскошный стиль.
Я попыталась сделать невозмутимое лицо, хотя солнечный свет, льющийся через окна, продолжал привлекать мое внимание.
— Это не так красиво, как твой маленький коттедж в Трентоне, но сойдет.
Себастьян закрыл за нами дверь и вошел в широко открытую гостиную.
Шум из кухни привлек мое внимание.
Рита стояла за огромным гранитным островком и разбирала клубнику. Ее присутствие здесь было для меня ударом хлыста; я только что видела ее дома за завтраком.
— Как вы сюда попали? — я подошла к ней.
— Мистер Линдстром послал за мной вертолет, — она покачала головой. — Больше никогда, Диос мио[26], больше никогда.
Я взглянула на Себастьяна через плечо, пока он возился со своим телефоном.
— Таскаешь за собой кухарку? Ты испорчен.
— Нет, я тебя балую.
Он постучал по экрану, и тихая музыка просочилась через скрытые динамики.
— Я обычно заказываю еду на вынос, если нахожусь в городе, но решил привезти Риту, чтобы тебе было комфортнее. Она остановится в номере под нами. Хотя ее услуги сегодня больше не понадобятся. Я приглашаю тебя на свидание.
Возможности для побега стремительно появившиеся в моей голове исчезли. Себастьян не рискнул бы потерять меня в городе.
— Обед будет готов через час.
Рита вытерла руки о фартук и бросила нож, которым пользовалась, в металлический ящик.
Я указала на него пальцем.
— Серьезно?
Себастьян опустился на кожаный диван и положил ноги на плюшевый пуфик.
— Да, — он махнул рукой в сторону открывающегося в окнах вида. — Теперь, когда мы здесь, пожалуйста, расскажи мне о своем плане побега.
Я схватила приготовленную Ритой клубничку и подошла к окну. Спелый фрукт лопнул у меня во рту, когда я увидела столь же аппетитный городской пейзаж. Солнце парило высоко в лазурном небе, и Центральный парк манил всего в нескольких кварталах.
— Я рада, что ты спросил.
Я повернулась и схватила его за темно-синее поло, которое идеально сидело на его широкой груди, а джинсы были низко надеты на его бедра.
— Во-первых, убить тебя, пока ты спишь, затем снять деньги с твоего банковского счета и, наконец, сбежать на Амазонку, где я открою свою собственную полевую школу мирового класса.
Он кивнул.
— Замечательный план. Мне это нравится. Но только один вопрос. Как ты собираешься меня убить?
Я убрала руки и сделала вид, что осматриваю их.
— Я могу задушить тебя.
Рита бросила на меня неловкий взгляд и исчезла в большой кладовке.
— Боюсь, у тебя силенок не хватит.
— О, я не знаю. Когда у меня есть мотивация — а она есть — я могу сделать все, что угодно.
— Хочешь попробовать? — он похлопал себя по коленям. — Посмотрим, есть ли у тебя силы, прежде чем ты полностью посвятишь себя этому плану? — блеск в его глазах был чертовски сексуальным, хотя мы обсуждали его потенциальное убийство.
— Спасибо, но нет.
— У тебя есть план Б? — он позволил своему взгляду пройтись по моему телу. — Тот, который становится еще более физическим, чем сценарий удушения?
— Что ты имеешь в виду?
— Если бы ты сидела на моем лице, я был бы более чем счастлив задохнуться, лишь бы ты кончила первой. И я могу гарантировать, что ты бы кончила, — он облизнул губы.
Божееее… Я опустилась на стул около окна. Не потому, что мои ноги ослабли от мысленного образа меня сидящей на его лице. Я просто устала.
— Неважно. Ты все испортил.
Он засмеялся.
— Ты говоришь это только потому, что тебе понравился мой план.
— Задушить тебя, да. Сидя на твоем лице, нет.
От этой лжи у меня на щеках выступил румянец.
— Ты можешь признаться мне в своих желаниях. Я единственный, кто никогда не осудит тебя за них.
— Это обнадеживает. Я хочу свободы.
— Твоя свобода может быть только со мной, — он взял с широкого пуфа пульт и, щелкнув по кнопкам, выключил музыку, и огромный телевизор выехал из стены.