Она дрожала, но в остальном сидела неподвижно на квадроцикле, который я предусмотрительно оставил для нее в удобном месте. Это было ужасно, но я хотел посмотреть, как далеко она зайдет. Я должен был знать, завершит ли начатое Камилла.
В то утро, когда она лежала в моих объятиях, меня осенило. Помимо простого факта, что я любил Камиллу, я понимал, что, возможно, она была права. Моя отчаянная потребность держать ее рядом, казалось, убивала то малое доверие, которое я построил. И если это умрет, то исчезнет и шанс, что она полюбит меня в ответ. Такого рода потребность не была чем-то, от чего человек мог бы вернуться.
Папа долго стоял у могилы, после того как все сели в машины и покинули кладбище. Я стоял рядом с ним, не зная, стоит ли мне что-то сказать. Низкие облака нависали над головой, обещая дождь, но так и не доставляя его.
Могильщики прислонились к склепу вдалеке, курили и разговаривали, но больше всего ждали. Как только мы уедем, они закончат работу по похоронам моей матери.
Через пару часов у меня был матч по лакроссу с парнями из города. Если мы не уедем в ближайшее время, я буду скучать по нему. Я должен был что-то сказать.
— Папа?
Он не ответил. Тяжелая тишина тянулась между нами, напрягая то, что всегда казалось неразрывной связью. Его фраза звучала у меня в голове: «когда сомневаешься, пережди. Эмоции всегда показывают, что они собой представляют».
Прошло еще десять минут, и даже могильщики замолчали и просто наблюдали за нами.
— Когда я впервые увидел ее, она была с другим мужчиной. Ты знал об этом?
— Нет, — до этого я никогда не спрашивал об их жизни. Это казалось неуместным.
— У нее был парень. Он был популярен, умен, богаче меня в то время. Мы все вместе учились в колледже, — он улыбнулся, и я был уверен, что это была такая улыбка, которая означала, что он был печален, но имел счастливые воспоминания. — Я увидел ее на танцах. Они у нас тогда еще были. Неловкие, ужасные на самом деле. Но не в ту ночь, когда я ее увидел. Она сидела на его коленях, улыбаясь и смеясь вместе с другими парами, которые собрались вокруг них, чтобы впитать всю мощь, которая исходила от нее, как луч света.
— И что же ты сделал?
— Я решил, что она будет моей, — он вытер глаза.
— Это имеет смысл.
Он обнял меня за плечи.
— Так оно и было. Это точно. Поэтому я пригласил ее на свидание. Она мне отказала.
— Неужели?
— Да, — его улыбка вернулась. — Она сказала мне, что у нее есть бойфренд и она не будет изменять ему.
— И что же ты сделал?
— В следующий раз, когда я увидел их в кампусе, я подошел прямо к нему и вырубил.
Я посмотрел на него, не уверенный, что он говорит серьезно. Мой отец едва повышал голос, не говоря уже о кулаках.
— Я так и сделал, — он кивнул. — Я положил его прямо там, во дворе.
— И что же она сделала?
— Она назвала меня психом и сказала, что больше не хочет меня видеть.
— О.
— Все вышло не совсем так, как я ожидал.
— Так как же вы двое оказались вместе?
— После этого я делал для нее всякие мелочи. Оставлял ей записки, отправлял цветы. Я никогда не пропускал ни одной недели. Все отправлялось по часам.
— И это сработало?
— Это заняло чуть больше года, но в конце концов, она увидела меня в кампусе и подошла ко мне, — он рассмеялся. — Она сказала: «Ты очень настойчив». Я сказал: «Когда что-то стоит того, другого пути нет». Через год мы поженились. А теперь… — его голос сорвался на рыдание.
Я обнял его за талию.
— А теперь ты все еще влюблен, но она ушла.
— Да.
— И это причиняет тебе боль?
— Да.
— Оно того стоило?
— Что ты имеешь в виду? — он еще раз вытер лицо носовым платком и сунул его в карман.
— Неужели время, проведенное с ней, стоило всей той боли, которую ты сейчас испытываешь?
Он уставился на темный гроб, когда наконец начался обещанный дождь.
— Безусловно.
Тимоти вылез из машины и направился к нам, но я не мог смотреть ни на кого, кроме Камиллы. Ее печальные глаза смотрели на меня, страх был высечен на ее выразительных чертах. То, что было трещиной внутри меня, переросло в пропасть, которую могла заполнить только она. Но чтобы получить то, что я хотел, я должен был отпустить ее.