− Это что – синяк?! − ужаснулась она, глядя на мою шею.
Миша шумно выдохнул и сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели, но голову не поднял.
− Нет, это она просто красилась в темноте! − съязвил Царь. − Хорош сидеть, как на похоронах! За работу, зайчики!
Все, кроме Миши, бросились за свои инструменты. Я тоже взяла скрипку, а Миша так и не двигался, не отрывая глаз от пола.
− Что пишем-то? − как можно оптимистичнее спросил Гром.
− «Рассвет»? − предложил Леша.
− Я не смогу петь, − подал голос Колдун.
− Началось, блять! − всплеснул руками Царь. − А че так? Наверное, коньяк вчера холодный был, и ты простудился? Или, может, тебя тоже душили, и теперь горлышко болит?
− Андрей! − одернула его Лера.
Миша поднял голову, обвел всех, кроме меня взглядом.
− Еще кто-нибудь желает высказаться? Я с удовольствием послушаю, − все молчали. − Что ж, отлично, − кивнул он и встал.
− Вот кто тебя вечно за язык тянет?! − отругала мужа Лера, когда Миша подошел к двери.
− Не, ну давайте теперь все сядем и поплачем! − огрызнулся Андрей. − Ты посмотри на него, какие мы нежные! Петь он не может! Вчера надо было об этом думать! У нее, − Царь указал на меня, − вообще вся шея синяя, и ничего, приехала! И не отказывается играть! А он не может, видите ли! Нахрена ты тогда вообще сегодня сюда приперся?!
− По тебе соскучился, − буркнул Миша. − «Сказочника» запишите, я там не нужен, − произнес он и вышел.
− Ну, классно! − пожал плечами Захар.
− Надо было вам сто раз подумать, прежде чем брать меня в группу, − тихо сказала я. − Без меня играли, и хорошо все было.
− Конечно! Просто замечательно все было! − истерил Царь. − Без тебя он ширялся и бухал, срывая концерты, а с тобой просто петь отказывается! − проорал он и тоже ушел, громко хлопнув дверью.
− Э-э-э…, − спустя время произнес Стас. − Ну и кто теперь петь-то будет?
− Да вот теперь и Лехе предлагать как-то побаиваюсь, − невесело усмехнулся Гром. − А то тоже психанет еще.
− Никто уже сегодня петь не будет, − отрезал Леша. − Все, расходимся.
Лера, по моей просьбе, отвезла меня домой. Там даже постель была не собрана, мы с Мишей спали на ней вместе… и майка его здесь…
− Мне остаться? − спросила подруга, когда мы оказались в моей квартире.
− У тебя муж нервничает. Езжай к нему, я справлюсь.
− Он тоже справится. Ты улетаешь обратно?
− Сначала в Москву, к подруге.
− Когда?
− Вещи собраны, так что прямо сейчас.
− Давай, я отвезу тебя в аэропорт? − предложила она с грустью.
− Спасибо, − улыбнулась я, сглатывая очередной ком в горле.
Взяв билет на первый же рейс, мы с Лерой устроились в кафе. Самолет через час, совсем немного.
− Извинись за меня перед ребятами, ладно? − попросила я.
− Хорошо. Они все поймут, не переживай.
− Надеюсь. Просто, я так некрасиво сбегаю…
− Забей, − она махнула рукой. − В этом случае тебе нужно думать сначала о себе, о том, где тебе будет лучше. Если ты приняла решение улететь, значит − лучше именно так.
− И Аню поцелуй за меня, пожалуйста! Пусть тоже не обижается…
− Я всем все объясню, − заверила меня Лера. − Что с твоей квартирой-то делать? Ты вернешься?
− Вряд ли.
− Но все же пусть пока останется твоей, хорошо? Вдруг, еще передумаешь. А я пока присмотрю за ней.
Я протянула ей ключи. Пусть делает с квартирой, что хочет. Я больше не вернусь в Питер. Я попробовала — не вышло.
Объявили мой рейс, и мы стали прощаться.
− Лер, спасибо тебе за все.
− Звони хоть иногда, ладно? − попросила она. − Как отойдешь от всего этого – я жду звонка.
− И ты тоже звони, − печально улыбнулась я.
− Первой не буду. Полегчает тебе – пообщаемся.
− Хорошо. Извинись за меня перед всеми.
Мы обнялись, и я пошла в самолет. Весь полет я проревела и даже не заметила, как оказалась в Москве. В аэропорту позвонила Насте.
− Да, Василий? − весело ответила она.
− Ты на работе?
− Что случилось? − испугалась она, уловив мое настроение по голосу.
− Ты на работе? − повторила я.
− Да.
− Скажи адрес, я приеду.
− Ты в Москве, что ли? − изумилась подруга.
− Да.
− Где ты?
− Только прилетела, в аэропорту.
− В том же?
− Да.
− Скоро буду! − пообещала Настя и отключилась.
Устроившись в твердом кресле зала ожидания, я принялась ждать, стараясь не думать о Питере, и тех, кто там остался. Через два долгих часа мой телефон, наконец, зазвонил.
− Гребаные пробки! − выругалась Настя. − Я почти на стоянке, выходи.
Я двинулась на улицу, но путь перегородили две молоденькие девушки.
− Можно ваш автограф?
Черт, как они не вовремя! Я постаралась улыбнуться.