Он утопит свою грусть в распитии чая
Прочитает сотни книг, смысла не замечая
Черно-белый в объектив, он считает – это сильно
Все желанья притупив, он старается сильно
Забыть ее слова, понять – куда бежать?
Простить ее глаза за то, что снова невозможно спать.
Он не смотрит на часы, в чае ром не помогает
Он считает до весны, дни, секунды исчисляет
Может быть – случайность с ней?
И, может быть – она вернется?
Только, пустота сильней изнутри сосудов бьется…
Забыть ее глаза, понять – куда бежать?
Простить ее слова за то, что снова невозможно спать.
Он утопит свою грусть в распитии чая
Прочитает сотни книг, смысла не замечая
Сотни тысяч на часах, все к началу вернется
Все желанья притупив, ничего не остается, как
Забыть ее глаза, понять – куда бежать?
Простить ее слова за то, что снова невозможно спать. (5)
Я смахнула слезы и трясущимися руками взяла второе письмо.
«Здравствуй, Мышка. Если это письмо у тебя – значит меня, все же, больше нет. Прости меня, за все прости! Я не хотел всего этого, клянусь. Только не плачь по мне, я ни одной твоей слезинки не достоин. Я – чудовище. Я помню все, что вчера произошло. К сожалению. Я никогда не прощу себя за отпечаток своей лапы на твоей шее.
Я не сказал тебе о Вике, чтобы ты не расстраивалась зря. Ведь тогда я сказал ей, что люблю тебя. Сказал, чтобы она уходила. Да, я был рад ее видеть, был рад тому, что она жива. Я ведь когда-то думал, что люблю ее! Да, я обнял ее, но Вика не так это поняла. Я не выгнал ее, когда она пришла ко мне домой, потому что мне стало ее жаль. Но я думал, что ты это поймешь, ведь ты тоже видела, как она выглядит! Мышка, а ты бы выгнала Тэйлора, если б он так же пришел? Или не обняла бы его при встрече? Уверен, что знаю твои ответы. Не выгнала бы. Обняла. Тебе ведь тоже его жаль! Если так будет яснее: Вика и есть – мой Тэйлор. Она значит для меня то же, что и он значит для тебя. Ладно, это все равно уже не важно.
Я был в панике, был зол, что ты бросила меня, даже не дав шанса все объяснить. Бросила при всех, когда я стоял на коленях и умолял тебя остаться. И сорвался… А сегодня я увидел твою шею и вспомнил глаза, которыми ты смотрела на меня, когда я накинулся на тебя. Мышка, ну зачем ты ударила меня, когда я был в таком состоянии?! Меня ведь снова переклинило, ты опять унизила меня при всех. Разумеется, это не оправдание, его не может быть. Мне нет прощения. А ведь когда-то я говорил тебе, что не хочу, чтобы твои глазки смотрели на меня со страхом, а в тот момент именно так и было. В твоих глазах был ужас… Я не прощу себя, родная. Пожалуйста, не плачь по мне и будь счастлива. Я всегда буду с тобой, моя Мышка. Спасибо тебе за счастливое время, что ты подарила мне. Твой чертов наркоман.»