ЭПИЛОГ
ЭПИЛОГ
…Ничего не проходит бесследно, все останется в этой Вселенной…
Нет, не так.
А снег идет, и завтра Новый Год. И холодно в Москве.
Меня зовут Кристина Воронцова. Мне двадцать три года. Я живу в Москве, у своей подруги Насти, и веду затворнический образ жизни. На самом деле, я была актрисой… да все вы обо мне знаете!
Пришлось только раз за почти пять последних месяцев появиться на публике, чтобы представить фильм Пола. Для этого я в октябре летала в Америку. С родителями и друзьями общаюсь только по телефону, видеть никого не хочу, мне стыдно. Не прервала я общение и с близкими из Питера, они – моя семья. О Мише мы почти не говорим, хотя я все еще являюсь его законной женой. Говорят, что первый год после свадьбы – самый тяжелый. Что ж, так и есть. В нашем случае первый год получился более чем эпичным. Но обручальное кольцо я никогда и ни за что не сниму, оно напоминает мне о том, что мечты сбываются, что все в жизни реально, стоит только сильно захотеть и начать действовать. Аня говорит, что свое кольцо не снимает и Миша. Интересно, а о чем оно напоминает ему? О том, как наплевал на всех и смог навсегда проститься с прошлым? И создал себе кучу проблем.
А их было очень много. На первый план, конечно, вышли проблемы с законом. Инсценировка собственной смерти – вещь наказуемая. Мише и его друзьям пришлось хорошенько попотеть, чтобы отделаться большими деньгами и легким испугом. Фанаты, конечно, простили своего Колдуна. Все простили. И я тоже. Но мне было стыдно. Перед всеми, а особенно – перед Мишей. Снова. Я оправдала свое прозвище на двести процентов, когда еще раз его бросила. Мыши ведь бегут с тонущего корабля.
Миша же напомнил мне о своем существовании всего раз, в мой день рождения. Передал через Настю золотую подвеску в виде медведя. Символично, я ведь частенько его так называла. Настя утверждает, что он не держит на меня зла, и этот подарок – намек. Он подарил мне себя. В который раз. Кстати, эта предательница так и не перестала с ним общаться! Но я не против, наконец, она поняла, что Миша – не плохой человек. Я столько времени пыталась доказать ей это, но поверила она только тогда, когда познакомилась с ним лично. И то – не сразу. Больше Миша меня не беспокоил, но наш общий братик (Ворон) говорит, что он очень страдает. Что ж, иногда это полезно.
Все это время я думаю над ситуацией, и она просто не укладывается у меня в голове! Когда-то Миша говорил, что может убить Вику, но я никогда не думала, что он не шутил. А он ее все же убил. Лично. Вот – главное доказательство того, что она была ему не нужна. Мне это все говорят, да я и сама все понимаю.
«Злодеи» возобновили концерты, и снова без меня. Но на этот раз Колдун не отказывался – он был всем им должен, и фанатам тоже. Скрипку я в руки так больше и не брала. Старая сгорела вместе с машиной, а новую я покупать и не думала.
Тридцатое декабря. Мы сидим у Насти на кухне. С нами Макс, они, кстати, через месяц играют свадьбу!
− Я завтра лечу в Питер, − сообщила я. − Не могу больше без него. Буду ползать на коленях, и умолять о прощении.
− Наконец-то! − воскликнул Макс.
− Давно пора его обрадовать! А то он в свои тридцать пять и так седой весь! Связался с тобой, называется! − Настя указала на мой округлившийся животик.
Я нежно его погладила, и меня легонько толкнули изнутри.
Да, Миша, прежде чем «умереть», оставил мне частичку себя. Я узнала об этом уже в Москве, а ему сказать так и не решилась. Кроме Насти и Макса об этом знают мои родители и Гринны с Тэем. И все они дали мне обещание, что Миша узнает только от меня. Тэй, кстати, счастлив в Америке с Мариной, девушкой из Питерского клуба «Подземелье», а я очень счастлива за него! Вот уж, кто, действительно, это заслужил!
В аэропорту меня встретили счастливые Аня и Лера, я просила больше никому не говорить о моем приезде. Девочки, заметив мой животик, разревелись белугами, а я звонко смеялась и ловила на себе удивленные взгляды прохожих.
Как всегда, Новый Год все собирались отмечать на даче Воронцовых, отказывался в этот раз только Миша. Его долго уговаривали, и он сдался, обещая приехать к полуночи. Мы с девочками прибыли на два часа раньше. Я ревела от счастья, увидев всех их снова. А как плакала Ольга Ивановна, когда я сняла пальто и показала свой животик! Ворон и Царь, ругаясь, по очереди его наглаживали и спорили, кто из них будет крестным, а я смеялась, зная, что им обоим посчастливится – я ношу мальчика и девочку!
Когда подъехал Миша, я трусливо спряталась на втором этаже, в спальне родителей. Я умоляла, чтобы меня никто не выдал, и обещала скоро выйти, как только справлюсь с волнением.
Часы пробили полночь, я услышала, как они поздравляют друг друга, и тихонько спустилась вниз. В гостиной, где стоял праздничный стол, было темно, горели только гирлянды на елочке. Миша стоял спиной ко всем, у окна, сгорбившись, и не обращал внимания на общий шум.
Первым меня заметил Ворон и улыбнулся.
− Брат, а ты загадал что-нибудь, когда часы били полночь?
− Какая разница? − буркнул Миша, не поворачиваясь.
− А надо было, сынок! − воскликнула мама.
− Ночь же волшебная, что угодно может случиться! − вставил папа.
− Тем более – если чего-то очень хотеть – оно обязательно сбудется! − философски проговорил Царь.
− Да! − согласилась с ним Аня. − Точно должно сбыться!
− Мишка, думаю, и сейчас не поздно загадать! − хихикнула Лера.
− Отстаньте, а.
Гром подошел к моему мужу, похлопал по плечу и хитро улыбнулся.
− Буду Дедом Морозом! Загадывай, брат, тебе говорят! Все сбудется, да, Кристи?!
Миша медленно повернулся, будто боясь спугнуть счастье. А я стояла в метре от него, и глотала слезы.
− Миша, прости меня… я очень тебя люблю…, — я хотела было встать на колени, но Колдун бросился ко мне и прижал к груди.
− Ты вернулась, любимая! − плакал он.
− Не одна, любимый, − счастливо заплакала я и шепнула ему на ушко: − Я, сыночек и дочка…
Он присел и стал целовать мой животик, а я зажмурилась от счастья. Теперь все позади! А моя сказка только начинается, это я могу точно сказать!