— Это чтоб закапывать было удобней? — постаралась как можно вежливее выяснить я свою судьбу.
— Нет. Мы домой.
— Мой дом в другой стороне.
— Забудь про Георга.
— Я про него и не вспоминала. Это ты на нем зациклился совсем. Я женщина самостоятельная, у меня своя квартира есть.
— А отчего ж ты тогда у Георга ночевать собралась? — ехидно поинтересовался мой носильщик. Вот воистину: язык мой — враг мой.
— Живу в другом городе.
— Здесь что забыла?
— В командировку приехала. Тебе зачем?
Он не ответил.
Наконец, бег прекратился, меня соизволили спустить на ноги. Я покачнулась, потеряв равновесие. Желудок возмущенно подал сигналы бедствия. Зажала рот ладонью. Панк брезгливо поморщился и отошел от меня.
— А не надо женщин вверх тормашками таскать, — удалось выдать мне ответ на его мимику.
Я огляделась. Слабый лунный свет пробивался сквозь густые ветви над головой. Со всех сторон черные высокие стволы. Я поежилась, по спине пробежали мурашки. Вот занесло же. Вернее занесли.
— А дальше куда? — невольно вырвался вопрос. Белобрысый смерил меня презрительным взглядом. Я немного подождала ответ. Поняла, что не дождусь, клыков тоже не показывают. Расслабилась и взглянула наверх. Как-то приспичило пообщаться с небесной Кэтрин.
"Эрик равнодушно разглядывал эту странную женщину. Что такого в ней нашел Георг? Да. Она не поддавалась гипнозу и это было странно, но более ничего примечательного он в ней не видел. Никакого сравнения с Марианной…"
У меня возникло два вопроса, и я по личной тупости (иначе не выразишься) озвучила их вслух.
— Так ты Эрик? А кто такая Марианна?
Не успел лес поглотить остатки неразумного женского голоса, как мне довелось вновь лицезреть панковские клыки. Благо теперь он не влепился ручками в горло, а просто приподнял над землей за плечи.
— Еще раз назовешь это имя, пожалеешь!
— Которое из двух? — рискнула уточнить я.
Он снова зарычал. Я благоразумно решила что, наверное, речь о втором, ибо вряд ли он до такой степени ненавидит свое собственное, ну или любит… Кто его знает?
— Ты в курсе, что у тебя правый клык короче левого? — задумчиво поинтересовалась я. Приступ неадекватности как рукой сняло, я рухнула на землю, едва не подвернув ноги. — Да когда ж со мной уже начнут обращаться как с нормальной женщиной! Чего, много прошу?
Из чащи выскочил второй гаденыш и на ходу швырнул Эрику мои шмотки. Панк поймал их, прошвырнулся в чудесной и надо упомянуть не дешевой черненькой Ripani, безошибочно выудил паспорт, раскрыл.
— Елена.
Согласно кивнула. И как при таком освещении разглядел? Лично я под ногами-то с трудом видела.
— Такого города не существует.
— Какого? — ощетинилась я.
— Санкт-Петербург.
— Петра на тебя не хватает! — подошла и попыталась вернуть себе законно нажитые документы.
— Кто это? — включился второй.
— Крутой дяденька, который этот самый город построил.
Панк безапелляционно отстранил меня, не дав выдернуть чудесную книжицу.
— И страны такой нет.
— Тфу на вас! — в сердцах воскликнула я. — Это этого вашего Смеркола нет и вас нет, а Питер есть и я есть, а Пыжикова — гадина.
— Кто такая Пыжикова? — заинтересовался панк. — Что она знает?
— Вот именно, что ничего она не знает, ни о вас, ни обо мне. Вообще, непонятно куда она смотри и что сочиняет!
— По-моему, она блаженная, — задумчиво протянул неизвестный подчиненный Эрика.
— Да, — я начала психовать. — Я — блаженная, а следовательно неприкосновенная! Вещи верните! Мне ваши клановые междусобойчики до лампочки! Я домой хочу-у-у!
Нервы сдали. Последний раз я так завывала в детстве, когда культурные родители принудительно таскали меня на балет. Я шагнула к Эрику, намереваясь сделать еще одну безуспешную попытку отнять нажитое, но зацепилась каблуком за нечто, торчащее из земли, и рухнула вниз, сумев кое-как вывернуться, спикировав на пятую точку.
— Крак, — сказала моя левая колодка, избавляясь от изящного длинного каблучка. И вот этого "крак" моя психика окончательно не выдержала, поскольку на эти самые сапоги я исправно копила три месяца. Слезы полились горным потоком, омывая мое путешествие в иной мир, потерянное душевное равновесие, наверняка потекшую теперь косметику и, конечно, обувь. Панк присел рядом. Серо-желтые глаза угрюмо изучали мое лицо.
— И?
— Это не "и", — всхлипнула я, убирая с колен юбку и подтягивая левую ногу повыше, так чтоб ему было видно. — Это — Camilla Skovgaard! — я для наглядности ткнула черным ногтем в испорченную обувь и заревела с новой силой.