Это был тот самый сад из столичной резиденции, где проживала Эйрена. Рина провела в нем так много времени, когда стала Эйреной, что хорошо его изучила и детально запомнила. Как-никак она в нем частенько пряталась от незнакомых людей.
«Удивительно, это должно быть единственная картина в усадьбе, и та весит только в этой комнате», — подумав об этом, Рина улыбнулась и продолжила говорить:
— Комната такая уютная. Я очень вам благодарна, — договорив, она снова испытала чувства стыда. Эти слова должна была произнести настоящая Эйрена, но, к счастью или к великому сожалению, ее больше нет.
Малик пробормотал:
— Если признательно, то убира… — Медея тут же накрыла губы сына рукой.
— Не за что нас благодарить, отдыхайте, — она тепло улыбнулась. — Оставим все формальности на завтрашний день. Доброй ночи, Эйрена.
— И вам спокойной ночи, Медея. И тебе, Малик, добрых снов, — Рина улыбнулась, завидев, как личико паренька забавно скривилось.
— Тц, надеюсь, ты мне не приснишься после таких проклятых пожеланий, — пробубнил он уходя.
Дверь закрылась, и как только это произошло, Рина внезапно осела на пол под тяжестью накопившейся в теле усталости. Сердце ее безудержно колотилось, а непослушные ноги отяжелели настолько, что больше не могли двигаться.
— Выжила… А ведь используй Малик заклинание, когда меня только увидел, могла бы и умереть, — прошептала она.
Заявившись в этот дом без приглашения, Рина знала, что сходу не получит самого лучшего в мире приема, однако ей также было известно, что здесь, в богом позабытой Усадьбе Трех Роз, для нее в настоящее время было самое безопасное место. Здесь нет приспешников Рихта, нет демонов и Китрана. К тому же, никто никогда не подумает, что великая ведьма Эйрена Де Клифф решится скрываться в доме своей мачехи, которую до смерти ненавидит и считает своим главным врагом. Угрозой в Усадьбе Трех Роз выступал только Малик, но он только и мог что лаять, но не кусать. Мать все-таки научила мальчишку считать с семьей, поэтому пока Эйрена не опозорила род Де Клифф отлучением от церкви, Малик не за что не стал бы по-настоящему нападать на нее или сомневаться в ее способностях.
— Здесь нет прислуги, нет чужаков… — в голосе Рины послышались слезы, смешанные с истерическим смехом.
Было страшно представить, насколько «теплый» прием ждет ее в другом месте… Раз уж даже самое безопасное место встречает Рину с громким криком и предупреждением об огне, то в других местах действительно могут быть не только слова, но и настоящие вилы и факелы.
Из-за мыслей об этом плечи Рины начали вздрагивать. Может, это случилось из-за того, что она наконец оказалась вне эпицентра смертельной опасности? Или из-за того, что внезапно вспомнила бледное морщинистое лицо той постаревшей служанки? А ведь если бы Рина не знала сюжет и выпила тогда вино с ядом, то сейчас бы уже постарела или, не дай бог, умерла.
Только сейчас, наконец-то оставшись один на один с собой и своими кошмарами, Рина по-настоящему испытала, как сильно волнуется за свое новое тело и жизнь. Следует помнить, что в мире, где видов плотоядных растений больше, чем добрых людей, выживание — это несравненная роскошь.
— Но разве это жизнь? — по щекам покатились слезинки, и Рина тут же принялась их утирать. — Эй, глупая! Ты же Эйрена Де Клифф, а ей, знаешь ли, не пристало лить слезы, — однако как бы она себя не убеждала, капли слез продолжали бежать вниз по лицу. — Ай, да какая разница! Все равно быть Эйреной мне осталось недолго, можно и порыдать!
Дав себе немного времени на грусть, плач и страдания, спустя десять минут Рина все-таки приободрила себя несильным шлепком по щеке. Она нашла в себе силы подняться на ноги и пройтись до кровати, после чего повалилась в нее и, прижав тело к подушкам, наконец-то расслабилась. Жаль только, что из-за отсутствия в ее теле магии, у Рины не имелось и обостренного слуха, поэтому она не услышала, что стоящий за дверью ребенок, смог расслышать и разобрать все сказанные Эйреной в порыве эмоций незатейливые слова.
— 5 — Братья наши членистоногие
Вдоволь поспав и выплакав со слезами все пережитые беды, уже на следующий день Рина испытала прилив сил и почувствовала себя лучше, чем раньше. Она приняла свою горькую участь и с тяжелой судьбиной смирилась… По крайней мере, насколько могла.
«Ради выживания и моего «долго и счастливо» можно и потерпеть мелькающие тут и там флаги смерти, — убедила она себя сегодняшним утром. — В любом случае я ведь скоро сбегу».