Пара откормленных ротвейлеров и три помповых ружья заставили согласиться на поздний десерт.
Не знаю, установил ли я мировой рекорд по количеству съеденных единовременно яблок, но европейский – точно.
Впрочем, я по-прежнему люблю сказки малых народов России.
А вот яблоки пришлось исключить из рациона питания на всю оставшуюся жизнь.
Вскоре директора лакокрасочного рынка застрелили из автомата.
Директор, так и не закончивший утренний обход, корчился в луже пентафениловой эмали, и его нерусская кровь нехотя смешивалась с белым колером.
– Какого хрена!..
Подскользнувшись на чьем-то диком свежем дерьме, я окончательно расстался с прошлым.
Я простил давно убиенного за яблочный рекорд.
Не надо штудировать труды даосов, чтобы понять раз и навсегда: жизнь сама мстит нашим обидчикам – даже самым недоступным и защищенным.
Я сконцентрировался на звериной тропе, которая углублялась в заповедную чащобу.
Красотень, да и только.
Условия ночного траверса по взгорьям были идеальны для профессионала.
Луна и звезды – за тучами.
Накрапывающий дождь, который смоет все следы.
Горький шоколад.
И сгущенка.
Этот продукт, в отличие от яблок, не вызывал даже кратковременной оскомины.
С ходячего возраста изничтожал банками – и пятипроцентную, и восьмипроцентную, и вареную, и никак не мог насытиться.
Вымахал до ста восьмидесяти двух сантиметров, а страсть к сгущенке не убавилась ни на йоту.
Как-то с ребятами отсиживались в одной немного, совсем чуть-чуть, горячей точке, и я добивал банку за банкой, а остальные терпеливо ждали, когда я устану от приторной липкости.
Увы, не дождались.
Хотя, впрочем, там еще осталась невскрытой четверть ящика.
Но возвращаться туда я больше не намерен.
Дождь не дал помянуть любивших что-то покрепче цельного просахаренного молока.
В общем, еще до рассвета я уговорил сгущенку за один присест и вогнал банку каблуком в мох, прикрыв заранее сорванной веткой.
Умеющий шагать следов не оставляет…
Глава 2 Банный вечер
Дождь моросил, моросил и моросил.
В полдень я, учуяв запах свежего навоза и горького дымка, решил чуть-чуть изменить маршрут.
Почти не хоженная тропа уперлась в покосившиеся прясла.
С буйным лаем выскочили псы.
А за ними – хозяин с вилами наперевес.
Но не успел я изготовиться к собачьей атаке, как малый отозвал свистом псов назад и опустил вилы.
– Ты мужик? – спросил верзила.
– А что – разве не видно? – пошутил я.
– Не злись!
Малый воткнул вилы.
– Думал, на хрен, опять баба пожаловала.
– Какая баба?
– Да из науки, какая еще! Повадились, сучки ученые – то по одной, то парами.
– Зачем?
– Трахаться!
– Значит, правду в газетах пишут – о бомбе, от которой не стоит?
– Какая, на хер, бомба? Слишком много ребята думают, вот и не срабатывает конец как требуется.
– Думать вредно, – уточнил я. – Особенно на голодный желудок.
– Ну тады давай познакомимся, что ли.
– Денис Денисович, собиратель метеоритов.
– Федотыч, егерь местный.
Обменялись рукопожатием.
– Слышал я про болид, слышал по нашенскому радио. Три раза трепанули.
– Гость из глубин Вселенной.
Я для проформы сунул под нос егерю академические корочки.
– Уникальный случай.
– Наверное, премию дадут?
– Разбежались. Ага, догонят и еще добавят.
– Может, в баньку? Тока поспела.
– Не откажусь.
– Никуда от тебя эта самая болидина не денется.
– Слушай, Федотыч, а что, ученые бабенки хороши?
– Я своей Груне с кем попало не изменяю.
– Правильно. А чего им бабам – Повара, что ли, мало?
– Да брешут про энтого Повара, брешут!
– Уточни, Федотыч.
– Мертвый он, как есть мертвый. Я же тогда его нашел. Сидит, мудачина, на суку и кукует. Ох, и ярились мои псы на трупака, ох, и ярились!
– Значит, вернуться Повар не мог в любом случае?
– А ты боишься, да, Повара-то?..
– Есть немного.
– Так вот, послушай совета. Поменьше шляйся по яблоневым садам и не показывай носа за мост, что через ихнюю речку.
– А что за мостом?
– Ох, нехорошее место. Я же там Повара надыбал. Если бы не собаки, прошел бы, не заметил. Ох, и ярились псы на трупака…
– А до Повара за мостом что-нибудь происходило?
Я незаметно поправил фотоаппарат.
– Пещера там жуткая имеется. Стены в кровище.
– Чьей?
– Ну, этого я не знаю. Может, медведь пещерный оставил, может, – снежный человек.
– Учтем.
– Ладно, дуй в баню.
Егерь свистнул псам и направился к избе.
– Сейчас полотенце принесу.
Я перепрыгнул через пряслины.