— Ровным счетом ничего, сэр. Я ничего об этом не знал, пока профессор Диллар не позвал меня из библиотеки и не попросил найти Сперлинга.
— И тогда он рассказал вам о трагедии?
— Он сказал мне: «Мистера Робина убили, и я хочу, чтобы ты нашел мне мистера Сперлинга». Это все, сэр.
— Вы уверены, что он сказал: «убили»? — вмешался Вэнс.
Дворецкий на секунду задумался, но затем уверенно повторил:
— Да, сэр, я в этом уверен.
— А вы видели тело мистера Робина, когда искали Сперлинга? — продолжал Вэнс.
И снова сомнение во взгляде.
— Да, сэр. Я открыл дверь подвала, чтобы осмотреть стрельбище, и в этот момент увидел несчастного джентльмена…
— Наверное, вы были потрясены, Пайн, — сухо заметил Вэнс. — А вы, случайно, не притрагивались к телу? Или, может быть, к стреле или луку?
Водянистые глаза Пайна блеснули и тут же потухли.
— Нет, сэр, конечно же, нет. Зачем мне это?
— Действительно, незачем, — уныло отозвался Вэнс. — Но вы же видели сам лук?
Старик прищурился, словно пытаясь себе представить злосчастное оружие.
— Не могу точно сказать вам, сэр. Может, да, а может, и нет. Я точно не помню.
Фило потерял к дворецкому всякий интерес, и допрос продолжал прокурор:
— Как я понял, Пайн, мистер Драккер заходил в дом сегодня утром, примерно в половине десятого. Вы его видели?
— Да, сэр. Он всегда пользуется дверью в подвале. Когда мистер Драккер проходил мимо буфетной, то поздоровался со мной.
— Скажите-ка, а вышел он таким же образом?
— Думаю, что да, сэр. Хотя, когда он уходил, я был наверху. А живет он с нами по соседству.
— Я знаю, — произнес Маркхэм, подавшись вперед. — Я полагаю, что именно вы впустили сегодня утром в дом мистера Робина и мистера Сперлинга, да?
— Да, сэр, они пришли около десяти часов.
— А что было потом? Вы их еще видели или, может быть, слышали обрывки их разговора, пока они находились в доме?
— Нет, сэр. Почти все это время я был в комнате мистера Арнессона и наводил там порядок.
— Ах, вот оно что! Это на втором этаже, верно? Вы имеете в виду комнату с балконом?
— Да, сэр.
— Очень интересно… Именно с этого балкона профессор Диллар как раз и увидел тело мистера Робина, — встрепенулся Вэнс. — Как же он прошел в комнату, что вы его не заметили? Вы же сами сказали, что узнали о случившемся уже потом, когда профессор позвал вас в библиотеку и попросил разыскать мистера Сперлинга.
Дворецкий побледнел, и я заметил, как он принялся нервно выкручивать себе пальцы.
— Наверное, я на минутку отошел из комнаты мистера Арнессона, — нерешительно произнес Пайн. — Да, это возможно. Да-да, сэр, теперь я припоминаю, что мне понадобилось зайти в кладовку.
— Ну, разумеется, — кивнул Вэнс и снова надолго замолчал.
— Послушайте, Пайн, а больше этим утром к вам никто не заходил? — поинтересовался Маркхэм.
— Никто, сэр.
— А у вас самого нет никакого объяснения случившемуся?
Дворецкий отрицательно покачал головой и проговорил:
— Нет, сэр. Мистер Робин казался мне приятным молодым человеком, и его все любили. Он был не из тех, кто способен спровоцировать убийство… Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
— Не совсем. Мне, например, непонятно, Пайн, откуда тебе известно, что это было именно убийство, а не просто несчастный случай.
— Я этого не утверждал, сэр, — невозмутимо напомнил дворецкий. — Но я немного разбираюсь в стрельбе из лука, и я сразу понял, что мистер Робин убит охотничьей стрелой, а не спортивной.
— Вы весьма наблюдательны, Пайн, — подметил Вэнс. — И ваше замечание совершенно справедливо.
Всем стало понятно, что никакой ценной информации от дворецкого не добиться, и Маркхэм отпустил старика, велев Хиту позвать кухарку.
Как только она вошла в комнату, я сразу отметил удивительное сходство этой сорокалетней женщины с отцом. Она была такая же худощавая и нескладная, с огромными ручищами и такими же непропорциональными по отношению к туловищу ногами. Видимо, такое строение передавалось у Пайнов из поколения в поколение.
Задав кухарке несколько вопросов, мы выяснили, что ее звали Бидл, что она была вдовой и что ее муж умер пять лет назад, после чего она и устроилась в кухарки по рекомендации Пайна.
— В котором часу вы сегодня ушли из дома, Бидл? — поинтересовался Маркхэм.
— В половине десятого, — сразу же ответила женщина, но по ее голосу было понятно, что она нервничает.
— А когда вернулись?
— В половине первого. Вот он и впустил меня, — и она с неприязнью посмотрела на Хита, — и при этом обращался со мной так, будто я преступница.